Оттенки и цвета
Шрифт:
Воздух был наполнен ароматом лета и неосознанным предвкушением чего-то необычного. Все ждали. Ждали восхитительного бального вечера, намеченного на завтра в огромном танцевальном зале, который наверняка, как это случалось раньше, поразит непредсказуемостью своего оформления. Ждали диковинных блюд, экзотически заманчивых и одинаково поражающих, как своим внешним видом, так и вкусовыми достоинствами. Ждали жутко захватывающего действа, которым непременно бывала охота, устраиваемая через день после бала, с большим количеством собак, красивыми лошадьми и легким возбуждением от мнимой опасности. Однако все ожидали чего-то ещё.
Каждый год, на целую неделю, величественная усадьба Грин Касл,
Времяпровождение в обстановке удивительного сочетания рукотворной роскоши и почти нетронутой дикой природы было сказочным. Быть среди гостей означало не только запастись пищей для приятных воспоминаний на весь год, но и приобрести весьма ценную репутацию человека, побывавшего на приеме в Грин Касл.
Однако существовало ещё одно обстоятельство, которое придавало этому событию оттенок специфичности. Всякий раз на нем случалось что-то необычное. Оуэн любил удивлять и на каждый сезон обязательно готовил какой-нибудь сюрприз. В основном, это были сюрпризы, напрямую зависящие от степени набитости кошелька.
Для Кристофера Оуэна, как человека неприлично состоятельного, практически не существовало вещей, которые бы он не мог себе позволить. Постепенно его безграничные финансовые возможности стали оказывать определенное влияние на диапазон его поступков, иногда синонимичных со вседозволенностью и пренебрежительным отношением к окружающим. Такие приступы не были долгими, однако об их исполнителе уже существовало твердое мнение, как о человеке со странностями. Никто, в то же время, не собирался осуждать или высказывать «фи» устроителю такой прекрасной летней недели; в конце концов, каждый имеет право на капризы. Да, существовала ещё одна деталь: она касалась пари.
– Хорошо, сэр. – Юноша развернулся и зашагал в направлении своей старой компании, которая с любопытством следила за его разговором.
– Мой сын – настоящий охотник. – Толстяк Паркер восхищенно провожал взглядом свое дитя. Кристофер делал тоже самое, однако значительно менее восхищенно.
Вскоре реальность выбранной мишени и расстояние, оговоренное для её поражения, стали темой живейшего обсуждения молодой компании, одному из членов которой предлагалось подтвердить должный уровень своих охотничьих достоинств. Юноша уже отмерил нужную дистанцию, когда любопытствующие, уважительно замолкая, заняли зрительские позиции. Сняв пиджак и передав его пареньку, услужливо толпившемуся поблизости, Паркер-младший тщательно уложил нож на свою ладонь и внимательно прицелился. Цель действительно была неразумной, и этого мнения придерживались все, за исключением Оуэна, который казалось вообще не интересовался исходом им же поставленного испытания. Или он его уже знал?
– Смотри, смотри. – С гордостью любуясь на своего сына, толстяк толкнул Кристофера в бок. В ответ, тот всё-таки повернул голову, однако, высоко поднятые, брови так и не смогли приподнять опущенные веки, а нижняя часть лица не избавилась от застывшей полуулыбки. Вероятно, Оуэна даже немного забавляло, что кто-то всерьез пытается одолеть такую задачу. Выбранный им сук, почти перпендикулярно отходивший на уровне груди от основного ствола, уже у своего основания едва ли превышал пять дюймов в диаметре. Во что превращалась такая толщина с расстояния в 10 ярдов, можно было легко представить.
Юноша замер на несколько секунд, затем резко распрямил руку, выбрасывая нож. Сверкающее лезвие, разрезая воздух, со свистом полетело в цель, но не поразило её, а лишь срезало узкую полоску коры с верхней части ветки. Среди собравшихся послышались оценивающие комментарии. Юноша попробовал
Постепенно реакция публики перешла во вполне оправданный ропот, основное содержание которого сводилось к определению степени разумности предложенной цели и к вероятности возникновения подобной ситуации в реальной охоте. Роль главного возразителя, несомненно, принадлежала старику Паркеру, так огорчившемуся неудачей сына, что он почти задохнулся от обиды.
– Даааа, – протянул Оуэн, опережая толстяка и успокаивающе похлопывая его по плечу, – ну, ничего, у него ещё всё впереди. – Он хихикнул.
– Какого черта, Крис! – Паркер-старший был очень недоволен. – Ни один охотник не может быть настолько уверен в своих силах.
– Верно. Только настоящий.
– Ты знаешь хотя бы одного?
Оуэн запрокинул голову, медленно осушая бокал. Затем, столь же неторопливо и с улыбкой на лице, он обвел взглядом замерших в ожидании его ответа людей и, негромко усмехнувшись, произнес: – Одну минутку, господа.
Все следили, как, на удивление твердой походкой хозяин, поместья направился к одному из столиков, за которым в одиночестве коротал время, не нарушивший строгости своего костюма, элегантно одетый джентльмен. Впрочем, его одиночество было не совсем полным: он был с газетой. В то время как часть мужчин вновь погрузилась в разговоры, другая часть с любопытством продолжала изучать образовавшийся дуэт. Всех очень интересовал тот молодой человек, что при приближении Оуэна, быстро сложил газету и учтиво встал. Никому из собравшихся он не был знаком. Вероятно, его вообще никто не знал, кроме Оуэна. Как любой новичок в старой компании, этот довольно милый джентльмен, чисто выбритый, с аккуратно уложенными черными волосами, в безупречном черном ансамбле из брюк и пиджака, представлял определенный интерес. Прежде всего своей обособленностью. Он приехал сегодня до полудня и, засвидетельствовав свое почтение хозяину усадьбы, ограничился обществом из самого себя. Многие находили это странным, хотя вполне вероятно, что его просто некому было представить: единственный человек, который его знал, Оуэн, был настолько занят с остальными гостями, что буквально не находил момента для этой формальной процедуры. Но, очевидно, сейчас такой момент наступил.
Их беседа, которая казалось должна была взбодрить заскучавшего гостя, отнюдь не изменила выражения его лица. Ощущение неуютности, обычно возникающее, когда тебя считают чужим в устоявшемся обществе, вовсе не причиняло ему каких бы то ни было страданий. Он почтительно отвечал на вопросы, иногда позволяя своим чертам смягчиться в ответной улыбке. Во время разговора Оуэн несколько раз взглядом указывал в сторону только что покинутой им компании, по всей видимости, вводя своего собеседника в курс последних событий.
Наконец они пошли. Молодой человек скорее послушно, чем с желанием. Его поведение очень вежливо снабдило себя оттенками несогласия, но попытка деликатного отказа задействовать себя в перспективах самого ближайшего будущего была бесцеремонно проигнорирована, и никому неизвестный гость, в сопровождении Оуэна, брел сейчас с заинтригованному мужскому обществу.
– Вон он, мэм, вон там, рядом с господином Оуэном. – Маленькая женская ручка робко вытянулась, но уткнувшись в невидимое препятствие из стекла, быстро упала. Голос не был твердым и выдавал значительную степень волнения, в котором пребывала его хозяйка, совсем ещё молоденькая девушка. Она бросила короткий взгляд на стоящую рядом женщину и, убедившись, что её поняли правильно, сама стала с трепетом смотреть вниз из окна.