Отто и летающие близнецы. Повесть о Кармидийцах
Шрифт:
Отто решил, что этот худощавый ему не нравится.
Долорес гордо вздернула подбородок.
— Не желаю с вами спорить, — с достоинством заявила она. — Моей семье грозит опасность. Нам надо попасть в Полудень. И если вы, волшебки, в самом деле так любите помогать друг другу, как про вас рассказывают, то, пожалуйста, дайте совет.
— Вы, волшебки, — передразнил худощавый. — Вы, волшебки…
— Простите, — перебила его мама. — Для меня это всё в новинку.
— Я это заметил.
— Мама, — Отто дернул Долорес за
Они двинулись дальше, а незнакомец (безо всякого приглашения) побрел за ними.
— Меня зовут Натаниэль Крейн, — представился он. — Часовой мастер и торговец кошками. А кто вы такие — я даже не спрашиваю. Я чую ваш запах. Это у меня в крови. Вы ведьмица, но сами ничего об этом не знаете, правда? И этот единорог — тоже ведьмица, только, так сказать, в состоянии релаксации. А этого кота я сразу узнал. Уж котов-то я никогда не перепутаю. Шиннабак, верно?
Шиннабак хмуро прищурился. Природа не одарила его особо богатой мимикой.
Они свернули за угол и очутились на короткой улочке, ведущей к Бульвару.
Мимо прогрохотал пустой трамвай.
— Вот вам и ответ, — сказал Натаниэль. — Езжайте на трамвае.
— Пойдем лучше пешком, — предложил Отто.
— Вряд ли я смогу посадить в трамвай моего, гм, ослика, — сказала мама.
— Водитель может не разрешить, верно? — сказал Натаниэль. — Что ж, водителя я беру на себя. Дождитесь маршрута на Полудень. Трамваи туда ходят, не так ли?
Они подошли к трамвайной остановке. На стене висел плакат:
На этой улице народу было больше. Навстречу попалось несколько прохожих. Они удивленно взирали на бабушку Кулпеппер. Кто-то выкрикнул оскорбление, предложив убираться в речные трущобы, где им самое место.
Отто изо всех сил качал коляску. Стоять на месте было гораздо хуже, чем идти.
— Хорошая у тебя стрижка, — заметил Натаниэль. — Гораздо лучше, чем была при нашей первой встрече.
Отто пропустил его слова мимо ушей.
— Пошли лучше, мам, — повторил он в третий раз. — Эти городовые ушли в другую сторону. А больше никто меня не узнает.
— Эти городовые, ЭТИ городовые, — презрительно фыркнул Натаниэль. — Снова здорово! Ты что, не понимаешь: шестью восемь — сорок восемь. Ты ведь знаешь Алису? Алису и Фьюми, которые учат детей читать? Которые учат всех детей? — Все они — множественники. Понял? Алиса — множественница. И Фьюми тоже. Все Алисы — одна и та же Алиса, а все Фьюми — один и тот же Фьюми. Они просто умножаются. А по ночам превращаются в одну Алису и одного Фьюми. С городовыми то же самое. Их всего двое. Мистер Шесть и мистер Восемь. Оба — множественники. Они умножаются, как Алиса и Фьюми. И проникают везде. Находятся одновременно по всему городу! Одни и те же двое. Понял? Обо всём,
Пока Отто обдумывал слова Натаниэля, к остановке с грохотом подкатил трамвай.
Натаниэль поднял руку. Отто заметил, что ногти у него на пальцах короткие и очень острые.
По улице, не торопясь, прошли дозором еще двое городовых.
— Скорее, — шепнула Долорес. — Пока никого нет.
Натаниэль же завел разговор с водителем; распахнул потрепанную куртку и показывал ему что-то, скрытое за пазухой. Отто заметил, как блеснули золотом часы, приколотые к подкладке.
— Это кто — лошадь? — крикнул водитель, поглядывая через костлявое плечо Натаниэля.
— Ослик, — ответила Долорес. И как можно спокойнее добавила: — Обычно мы берем для него два билета, потому что он занимает очень много места.
Бабушка Кулпеппер и в самом деле занимала немало места. Сердито фыркая, она кое-как протиснулась в трамвай и встала в проходе. Шляпа свалилась, и Отто в панике напялил ее обратно.
— Баба! Баба! — закричали проснувшиеся близнецы.
Долорес расплатилась с водителем, который не сводил глаз с Натаниэлевой куртки.
— Вот эти — замечательная штука, — тараторил Натаниэль, пока семейство Тишей рассаживалось по местам. — Показывают время и предсказывают, какой у вас выдастся день. Если лампочка начинает мигать — лучше совсем не вставать с постели.
— Нам в этом месяце зарплату еще не дали, — хмуро сказал водитель. — Так что им придется мигать каждый день, всё равно по счетам платить нечем…
Пробормотав что-то сочувственное, Натаниэль продемонстрировал следующие часы — по его словам, именно они больше всего подходили водителю трамвая.
Долорес и Отто уселись на заднюю скамейку и взяли близнецов на колени.
— Обнаруживают золотые обломки, — слышал Отто убаюкивающий голос Натаниэля. — В здешних местах с давних времен теряли прорву золота. Особенно в Полудне, где старые деревянные дома.
Трамвай свернул на Бульвар и обогнал двоих городовых.
Еще один поворот — и впереди показался Полудень.
— Почти приехали, — шепнул Отто. Натаниэль продолжал отвлекать водителя:
— Самые дешевые из этой серии… показывают, когда вам пора принять ванну… но их надо носить довольно высоко на запястье. Если быть точным, почти под мышкой…
— Остановите у Жемчужного Дуба, пожалуйста, — крикнула Долорес.
Так называлась их остановка. Гигантский Жемчужный Дуб, растущий на Жемчужной улице, считался самым древним деревом в Городе. Однажды, давным-давно, молния расщепила его надвое от верхушки до самых корней, но он продолжал расти, и две половинки тесно сплелись ветвями. Дуб был громадный, кряжистый и величественный.