Отважные(изд.1961)
Шрифт:
– Да-а, – проговорил он после затянувшегося молчания, – много вас, обездоленных, нынче по дорогам ходит... Война!.. Взрослые дерутся, а детям погибель... И у меня такой, как ты, сынишка. Вовкой его зовут... Так куда ты идешь?..
– В Белгород, – проговорил Коля всхлипнув.
Он не притворялся. Удар Гордеева был крепок, и он сильно стукнулся плечом о стену.
– Так, – протянул Гордеев. – А кто там у тебя?
– Тетка...
– А родители где?..
– Отца убили, мать в Германию угнали...
– Не угнали, – поправил его
Коля всхлипнул и мотнул головой.
– Тебе сколько лет? – спросил Гордеев.
– Тринадцать.
– Фамилия?
– Степанов Костя...
Гордеев взглянул на справку, отобранную у Коли, сверяясь по ней с его ответами.
– Играть бы тебе сейчас в казаки-разбойники, Костя, а видишь, в какую ты историю попал! В скверную историю. И как быть с тобой, прямо не знаю... – Он постучал своими короткими пальцами по краю стола, помычал и вдруг зло прищурился: – А твоего товарища мы тоже поймали!..
– Какого? – Коля поднял голову, и в его груди все сжалось.
– Того, который из кустов гранаты кидал... Того и поймали!..
– Не знаю я его, – сказал Коля.
Гордеев усмехнулся:
– Не знаешь, так узнаешь! Хочешь, я его сюда позову? Он нам во всем уже признался... И все о тебе рассказал... Эх ты, конспиратор!.. – Он вытащил папиросу и закурил. – Рассказывай!.. Ничего тебе не будет... Утром отпущу. Ну, не запирайся...
– Ничего я не знаю, дяденька, – тихо оказал Коля, упорно глядя куда-то под стол.
– Не знаешь! – В голосе Гордеева вновь зазвучала угроза. – Подумай, Костя, подумай...
Коля вздрогнул. Староста назвал его Костей. Значит, он врет, что Витя пойман и во всем признался. Ничего староста не знает, хитрит, хочет заманить его в ловушку.
Он поднял голову и, смотря в напряженное лицо Гордеева, как можно правдивее сказал:
– Вот убей меня гром, если совру! Я шел один!..
Гордеев вскочил и дико закричал:
– Харитонов!..
Тотчас же порог переступил старик с рыжими усами. Коля сразу признал его: это был тот самый, к которому он приходил в лес, чтобы связаться с Геннадием Андреевичем. Старик угрюмо глядел на Колю, словно видел его впервые. Его рука крепко сжимала плетку.
– Ожги его! Дери его, чертова сына, как сидорову козу!.. Тащи в процедурную!..
Харитонов взял Колю за плечо.
– Пойдем, пойдем! – сказал он; на пороге обернулся: – Сколько ему?
– Пятнадцать!..
Харитонов критическим взглядом оглядел Колю и покачал головой:
– Не выдержит, Серафим Тимофеевич. Помрет. Больше восьми никак нельзя... Так по шкале положено!..
– Ладно! Ты мне свои инструкции не тычь! Помрет – туда ему и дорога...
Харитонов вывел Колю во двор и повернул к небольшой баньке, которая темнела в углу забора. Очевидно, в этой баньке у полицаев был устроен застенок.
Около двери Харитонов оглянулся и тихо сказал:
– Вот что, сынок! Бить я тебя не буду, а ты погромче кричи. Погромче!..
Вдруг вблизи, за забором, раздались выстрелы. Один, другой!.. Совсем близко – третий...
– Что такое? – Харитонов остановился. – Никак, нападение!.. Ложись, ложись ты! Не то пулей заденет! – и бросился к стене сарая, увлекая за собой Колю.
Внезапно в ворота вбежал человек и метнулся к дому.
– Тревога! – закричал он срывающимся голосом. – Тревога! Партизаны!.. Скорее сюда! Они здесь!..
Полицай, уже взбежавший на крыльцо, обернулся и выстрелил.
Коля дернулся, стараясь вырваться из рук Харитонова, но тот еще крепче прижал его к бревенчатой стене.
– Да лежи ты, дурак! – проговорил он. – Убьют ни за что!.. Сейчас я пойду, а то свои же и прихлопнут!..
Но Коля тут же вырвался из крепко державших его рук и бросился к воротам. Около головы свистнула пуля.
– Коля! – окликнули его из-за дерева.
Коля узнал бы этот голос из тысячи:
– Федя! Феденька!..
– Скорее ложись! – скомандовал Куликов.
Кто-то бежал вслед за ними. Коля оглянулся – это был Харитонов, он медленно шел в своих тяжелых сапогах, хрипло дыша. Куликов вскинул винтовку.
– Не стреляй! – крикнул Харитонов. – Я свой!.. Веди к начальнику!
Из глубины двора кто-то выстрелил.
– Полицаи в этом доме? – спросил Куликов.
– Здесь! – ответил Харитонов.
– И староста?
– Гордеев?.. Тоже тут.
Со всех сторон стреляли. Куликов бросился вперед, к партизанам, которые все теснее окружали дом. Издалека послышался его зычный крик: «Сдавайтесь!» Опять прогремели выстрелы. Затем тяжко ухнула разорвавшаяся граната, и снова забили короткие автоматные очереди. Кто-то истошно закричал. Потом все смолкло.
Коля и Харитонов пошли по дороге, туда, где мерещилось какое-то расплывчатое пятно. По мере того как они приближались, пятно все увеличивалось.
Подойдя ближе, они увидели подводу, груженную кладью, лошадей и рядом с ними Егорова.
– Егоров! – окликнул Коля.
Старый артиллерист обернулся:
– Кто это?
– Я, Коля!..
– Ух ты! – воскликнул Егоров. – Жив?..
– Жив!
– Витьку благодари, это он нас разыскал!.. – И, набрав в легкие воздуха, Егоров крикнул: – Ви-и-тя!
– А где Геннадий Андреевич? – спросил Коля. – Я к нему одного человека привел.
– В деревне. Руководит операцией.
Пришедших окружили партизаны, оставленные в резерве, и начали их расспрашивать. К старику отнеслись недоверчиво и тут же приставили часового, чтобы не сбежал до прихода Геннадия Андреевича.
Растолкав толпу, появился Витя. Он, видно, бежал, запыхался, тяжелый трофейный автомат оттягивал ему руки. Он бросился к Коле:
– Выручили тебя! Здорово, верно? Я Геннадия Андреевича разыскал. Говорю, ты погибаешь, торопиться надо! Он сюда, я – с ними. – Витя без передышки выпаливал одно слово за другим.