Отвергнутая истинная, или Мыльное счастье попаданки

Грин Виктория

К удивлению, на дороге было мало машин, хотя в вечернее время пробки минимум семь баллов.

С неба полил дождь, размывая дорогу перед глазами. Увидев на телефоне звонок от лучшей подруги, решила ответить. Но, телефон, как назло, выскользнул из пальцев, и я невольно крутануло рулем.

Дальше события развивались, как на перемотке. Машина пробивает ограждение, летит по направлению к реке, и я выныриваю. В пруду!

Небо, ослепительно синее, без единого облачка, солнце палило безжалостно. Я

завязла ногами в густой, холодной тине.

— Госпожа Де Лурье, — донесся до меня мягкий, но властный женский голос, — что вы так долго? Солнечный удар схватите.

Я огляделась. На берегу, под раскидистым дубом, стояла женщина, полная, румяная, с полотенцем в руке. Она выглядела как доярка, только в платье из тонкой ткани. Ее взгляд был вопрошающим, она манила меня к себе ладошкой.

Что за ерунда?! Я умерла?!

— Вы… — мой голос дрогнул. — Вы это мне? — мерзкая тина засасывает сильнее.

— Ну вот, совсем голову напекло, — проворчала она, и, вопреки моей панике, вошла в воду по пояс. Закутала меня в полотенце и вытащила на берег. Затем, с ловкостью опытной швеи, надела на меня легкое, белое платье и заплела волосы в косу.

— Окрошка, — крикнула она, — подгони повозку ближе! Госпоже нехорошо. Вон совсем, бедняжка, на ногах не стоит.

Мои колени правда подкосились, но не от теплового удара, а от непонимания происходящего. Какая еще «госпожа де Лурье»? Я Эли… Эли Парфенова. Неужели сошла с ума? Сплю?

Ничего не понимаю.

— Окрошка, — повторила женщина.

Да что еще за «окрошка»? Зачем она холодный суп зовет? Что здесь происходит?!

Ущипнула себя за руку, шлепнула по щеке.

Ничего.

Спустя минуту к нам подошел конопатый паренек в свободной рубахе и штанах, подпоясанных шнурком. За его спиной стояла повозка, запряженная конем.

— Карета подана, госпожа, — картаво произнес он, по-доброму усмехаясь, — прокачу, да с ветерком!

— Чего, чего? — переспросила я, растерянно оглядываясь.

— Через час подадут обед, госпожа, — обратилась женщина. — По пути заедем в лавку, за буханкой.

Я снова шлепнула себя по щекам, со всей силы наступила себе на ногу, в надежде проснуться, но, ничего не произошло.

— А что это за место? — поинтересовалась я, не решаясь сесть в повозку. — И почему вы так странно одеты? Кино снимаете?

— Мы в часе езды от Арлена, госпожа, — ответил паренек, — Откуда «кино» снимаем? — Огляделся. — Не вижу никакого «кино».

В итоге все закончилось тем, что я шесть часов отчаянно пыталась найти путь в город. Моя служанка — Брингилдия и конопатый паренек — Окрошка, следовали за мной.

На розыгрыш это не было похоже, да и помутнением рассудка никогда не страдала.

Раз это не сон, то… кажись, и вправду померла.

Я огляделась.

Впрочем,

нет… что я несу!

Кошмар, во что же я вляпалась!

А может… Да нет, это же бред! Или все-таки… в другой мир попала? Кажется, я даже фильм такой смотрела. В нем мужчина упал в пруд и переместился в другой мир.

Вариант со сном мне нравится больше.

Что же, раз я здесь, то нужно найти способ вернуться или проснуться. А пока буду подстраиваться под новую реальность.

Повозка остановилась перед двухэтажным особняком с живой изгородью. В саду я увидела двух юных шатенок, высоких, с округлыми формами, в изящных синих платьях.

При виде меня одна из них махнула руку и как завизжит:

— Элионора вернулась!

О! Здесь меня тоже зовут Элионора, хотя я привыкла к Эли.

Входя в дом, я поразилась интерьеру в стиле рококо и изящной лепнине на потолке. Девушки, словно призраки, возникли за моей спиной и, схватив меня под локти, повели в столовую. Там уже сидела статная женщина в сером платье, потягивая через мундштук дымящуюся сигарету. Темные волосы, серые глаза, тонкие черты лица. На вид ей было не меньше пятидесяти.

— А я надеялась, что ты не вернешься, — усмехнулась она, глядя на меня с отвращением. — Прислуга, подайте ужин.

Одна из девушек надавила на мои плечи, усаживая на стул.

— Надеюсь, в пансионате тебя кормили плохо, — добавила женщина. — Джинивьера, Амригильда, — с теплотой обратилась к своим дочерям, — как помузицировали? Уже научились играть в четыре руки?

Девушки затараторили, перебивая друг друга, а мне ложка в рот не лезла. Оказалось, что сидящая передо мной женщина — моя мачеха. Мой отец, как выяснилось, сейчас в деревне.

Мачеха, отец, сестры… Да что же здесь происходит! Пожалуйста, пусть это окажется сном… Очень реалистичным сном.

После ужина, запершись в своей комнате, я наконец поглядела на себя в зеркало и обомлела. Я — это я, но моложе и милее. Кожа… на ощупь, словно лепесток розы. Необычно.

Два дня ушли на то, чтобы хоть немного привыкнуть к происходящему и освоиться. Я старалась перенимать манеру говорить и не привлекать к себе внимание. Узнала, что после смерти матери меня отправили в пансионат на двенадцать лет.

Отец был против, но мачеха настояла, чтобы из меня сделали леди. Только вот эти двенадцать лет я провела в школе, обучая учеников химии. Но кому какое дело…

Вечером к нам пожаловал старый барон. При виде меня он противно облизывал губы и смотрел так похотливо, что меня подташнивало. Он ковырялся в гнилых зубах и беспрестанно вытирал пот со лба.

Фу.

***

Три дня спустя

Дождавшись, когда король скроется из виду, осторожно добралась до брички и попросила гнать изо всех сил.