Отверженный III: Вызов
Шрифт:
Нидербергер указал по полку, висевшую на стене. На ней стояли в рамках три каких-то диплома, я не смог издалека прочитать, кто и за что их выдал.
— Это дело принципа, Гроховски, мы должны выиграть турнир. Если ты меня не подведёшь, я отправлю тебя в Краков с такой рекомендацией, которой позавидует любой курсант. Ну и, разумеется, там не будет ни слова о твоём аморальном поведении.
— Я выиграю турнир, господин майор! — заявил я, не скрывая улыбки. — Можете на меня рассчитывать! И благодарю за Ваше снисхождение ко мне и к курсанту Дудек.
— Мне нравится твой настрой, Гроховски, — улыбнувшись произнёс Нидербергер. —
Выйдя из кабинета руководителя центра, я ещё раз облегчённо выдохнул — всё действительно оказалось не так уж и страшно. И можно сказать, мне повезло, что майор оказался одержим победой на турнире, иначе, вполне возможно, меня бы уже отправили в Краков. А так у меня было время на подготовку побега и гарантированная поездка в Белосток. То, что на всё про всё у меня осталось три недели, конечно, напрягало, но зато я мог все эти дни вообще не прятать свои способности и не переживать, что мной заинтересуются.
Мной уже заинтересовались. Конечно, совсем уж сильные заклятия показывать на поединках и тренировках не стоило, но за то, что случайно не рассчитаю силы и раскрою себя, можно было не переживать. И значит, все силы можно было бросить на организацию побега. Ну и часть их — на получение путёвки на турнир.
Пока возвращался в учебный корпус, думал об Агате, наших отношениях и о том, какие мы с ней наивные — думали, что никто, кроме товарищей по учёбе, не знает о нашем романе. А знали, как выяснилось, все. И в том числе грозная пани Митрош. Это меня особенно поразило. Агата ужасно боялась, что наставница узнает о наших отношениях и о том, что я иногда ночую в медпункте. А пани Митрош не просто знала, но ещё и защитила нас от санкций со стороны руководства центра. Это было поистине удивительно.
Разумеется, Агате я решил не рассказывать о том, что наша с ней тайна на самом деле тайной не является. Девушкой она была впечатлительной, поэтому не стоило ей добавлять стресса в и без того непростой ситуации. И вообще, надо было теперь как-то разбираться в наших отношениях. Прошлая ночь всё сильно запутала.
С одной стороны, особых чувств я к Агате не испытывал и собирался с нашими отношениями потихоньку покончить, но с другой — она была невероятно привлекательной девчонкой и очень умной. И похоже, она была в меня влюблена. Либо внушила себе это. Так или иначе, после ночи, которую я провёл с ней, осознавая себя Романом, а не Робертом, я уже ощущал некоторую ответственность. Теперь просто взять и расстаться с ней я не мог. Да и, признаться, уже не сильно-то и хотелось — очень уж яркой получилась эта ночь.
После обеда нам сделали положенные инъекции. Хоть я и настроил себя на том, что это для меня больше не несёт опасности, но всё равно нервничал. После процедуры до самого вечера вспоминал то детали нашего дома в Павловске, то последний разговор с Милой в подробностях, то телефон Милютина. Но к моей радости, память не подводила, а мысли о том, что это не обязательно должно действовать быстро, я отгонял.
Так как Агата ещё накануне вытрясла с меня обещание, что ночевать я буду у неё, то сразу же после ужина мы вместе отправились в медпункт. Раньше у моей подруги и мысли не возникло бы так рисковать среди недели, но теперь даже страх быть застуканной наставницей уступал страху потерять меня. Я же после разговора с Нидербергером вообще ничего не боялся.
Ещё за ужином Агата с возмущением поведала мне о том, что с ней флиртовал
— Нет, ты представляешь, Роберт! Он решил, что я за шоколадку пойду к нему вечером! — продолжила Агата «тему дня» едва мы зашли в медпункт. — Представляешь? За шоколадку!
— Ну да, как-то несерьёзно, надо было хотя бы на торт приглашать, — пошутил я, но, как оказалось, неудачно.
— Ты полагаешь, за торт я бы пошла? — возмутилась Агата.
— Я полагаю, тебе надо остыть, — ответил я и поцеловал подругу. — Ты уже даже шуток не понимаешь.
— Если шутка дурацкая, то я отказываюсь её понимать! А Ярошу это так просто с рук не сойдёт! Если он думает, что раз не является преподавателем, то может себе позволить так нагло «клеить» курсанток, то он ошибается! Я это так не оставлю! Я завтра же всё расскажу пани Митрош!
Агата не на шутку распалилась, мне пришлось её обнять и ещё раз поцеловать, в этот раз долгим поцелуем. Сработало — после поцелуя подруга всё ещё хмурилась, но уже не возмущалась.
— Не надо ничего говорить пани Митрош, — сказал я. — Не стоит разжигать конфликт с Ярошем.
— Как это не стоит? — опять вспыхнула Агата.
— Так и не стоит. Ты ему что ответила?
— Чтобы засунул себе свою шоколадку в одно место!
— Я думаю, этого достаточно, чтобы он понял, что приглашать тебя больше не нужно. А если не понял и ещё раз пригласит, то я с ним поговорю.
— То есть, ты с ним поговорить можешь, а я пожаловаться пани Митрош не могу?
— Пойми, Агата, если ты расскажешь обо всём пани Митрош, Яроша, скорее всего, накажут. Несильно, конечно, но ему будет неприятно, и он попробует тебе отомстить, так как терять ему будет уже нечего. Скажи, ты хочешь, чтобы он в отместку рассказал пани Митрош, что я у тебя ночую?
Агата этого явно не хотела, поэтому ничего не ответила, лишь опустила глаза. А я продолжил доносить до неё свою мысль:
— А если я с ним поговорю и пообещаю рассказать о его выходках господину Нидербергеру, то ему будет что терять, и он оставит тебя в покое.
— Да, ты прав, — согласилась Агата. — Если он ещё раз со мной заговорит, я расскажу тебе.
— Умница! Я тобой горжусь!
Конечно же, я не переживал за то, что Ярош расскажет про нас пани Митрош. Я просто хотел избежать ненужного конфликта, так как был уверен, что в случае его развития, буду в нём задействован по полной программе. А мне было не до того — у меня оставалось три недели на сбор нужной информации и организацию побега. И на подготовку к турниру и победу в нём.
А в том, что турнир нужно было выигрывать, я не сомневался. Это стоило делать, даже если для этого мне пришлось бы использовать свои самые сильные навыки. Нидербергер ждал кубок, он мечтал о нём и хотел его заполучить во что бы то ни стало. Это я понял по его горящим глазам в момент, когда он говорил об этом кубке. Возможно, это было что-то личное, но меня это особо не интересовало. Я просто должен был добыть кубок для руководителя Восточного.