Отверженный III: Вызов
Шрифт:
— Давно?
В этот раз Агата вместо ответа лишь кивнула.
— Но зачем?
— Роберт. Мне страшно.
— Значит, всё-таки что-то случилось. Тебя кто-то обидел?
— Нет. Со мной всё нормально. Просто ты…
Агата запнулась и замолчала, будто не могла подобрать нужного слова.
— Что я?
— Ты сильно изменился. Я это чувствую. Ты ничего мне не рассказываешь, но я чувствую, что ты стал чужим.
Сказать на это мне особо было нечего, учитывая, что Агата была права. Но девушку надо было как-то успокаивать,
— Извини, я всё ещё прихожу в себя. Вот сейчас гулял допоздна за территорией. Пришёл спать, а тут ты. Пугаешь меня почём зря. Давай я тебя провожу. У тебя руки уже как ледышки. Сейчас заварим горячего травяного чая — отогреешься.
Ладонь у Агаты действительно была ледяная, поэтому я, не дожидаясь ответа, потащил её к медпункту.
— Я просто очень хотела тебя увидеть, — пробормотала Агата оправдываясь.
— Утром бы увидела. К чему было столько времени на морозе стоять?
— Я хотела сегодня.
Развивать тему я не стал, и дальше мы шли молча. И всю дорогу я ощущал, что испуг и тревожность Агаты не уменьшились даже на самую малость.
Как только мы пришли в медпункт, я сразу же сказал:
— Давай быстрее включай чайник.
— Я не хочу пить чай, — ответила Агата
— Но тебе нужно отогреться. Я понимаю, что если ты простынешь и заболеешь, пани Митрош уже утром приведёт тебя в норму, но мне больно на тебя смотреть — у тебя даже нос синий. Если не хочешь чай, прими горячий душ.
Но Агата меня даже не слушала, она сняла куртку, пристроила её на вешалку и сказала:
— Роберт, останься на ночь.
— На ночь? — удивился я. — А как же пани Митрош? Завтра ведь понедельник.
— Плевать. Я хочу, чтобы ты остался.
Я на секунду призадумался, как бы так отказаться, чтобы не показаться совсем уж невежливым, но не успел. Агата быстро подошла ко мне, вцепилась ледяными пальцами в мою голову и страстно меня поцеловала. Очень страстно. Горячий поцелуй холодными с мороза губами — это было необычно, такого я раньше не испытывал.
Агата целовала меня так неистово, будто мы не виделись сто лет. Она прижалась ко мне всем телом так сильно, будто нас кто-то собирался растащить. И я почувствовал, как её покидают страх и тревога, а основной эмоцией становится страсть.
«Да кто я такой, чтобы отказывать этой прекрасной девушке?» — это была моя последняя осознанная мысль в тот вечер, после неё я соображал уже не очень хорошо.
Проснулись мы одновременно, практически в одну секунду — видимо, нас что-то разбудило, возможно, какой-то шум с улицы. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, затем Агата улыбнулась, а я её поцеловал и спросил:
— Как ты себя чувствуешь?
— Уже намного лучше, — ответила Агата.
— Я больше не чужой?
— Всё ещё какой-то другой, но уже не чужой.
Моя подруга расплылась в довольной улыбке, но буквально через несколько секунд её лицо стало бледным и испуганным, и она
— Роберт, а почему до сих пор не звонит будильник?
— Не хочу тебя расстраивать, — ответил я. — Но он не звонит потому, что мы его забыли завести.
Агата вскочила как ужаленная и побежала в процедурную смотреть на висевшие там на стене часы. Через несколько секунд до меня донёсся чуть ли не вопль отчаяния:
— Через восемь минут начало занятий! Я должна была отнести заранее в лабораторию отобранные травы! Пани Митрош меня убьё-ё-ёт!
Я быстро вскочил с кровати и крикнул:
— Не волнуйся! Я тебе помогу!
Как мы так быстро смогли собраться и добежать с травами до учебного корпуса, я не понял, но на всё у нас ушло семь минут. Ровно за минуту до начала занятий Агата начала раскладывать наборы трав перед учащимися и закончила это делать под трель звонка. Успели. Я выдохнул и направился в свою аудиторию.
Опаздывать я не любил, поэтому практически бежал по коридору, надеясь, что преподаватель задержится или его отвлечёт кто-нибудь из ребят, и мне удастся просочиться на своё место. Шанс войти незаметно, даже если опаздываешь, был всегда. Или почти всегда, потому что в этот день его не было. Едва я вошёл в аудиторию, как на меня уставились не только обер-лейтенант Вимберг и все товарищи по отряду, но и адъютант руководителя центра «Ост» обер-штабс-фельдфебель Штольц.
— Курсант Гроховски! Потрудитесь объяснить, почему вы опоздали на занятие? — прорычал недовольный Вимберг.
Я хотел было сказать правду, что проспал, правда, без подробностей, что сделал это вместе с Агатой в медпункте, но адъютант Нидербергера не дал мне этого сделать.
— Курсант Гроховски! — заявил Штольц. — Вам следует немедленно явиться в кабинет к майору Нидербергеру!
— Прямо сейчас? — переспросил я, будто не слышал слово «немедленно».
— Прямо сейчас! — подтвердил Штольц. — Следуйте за мной, я Вас провожу.
Под удивлённые взгляды товарищей и возмущённое ворчание Вимберга я вышел из аудитории и в сопровождении Штольца проследовал в административный корпус. Подмывало спросить у адъютанта, зачем я понадобился майору, но обер-штабс-фельдфебель этого, скорее всего, не знал, а даже если и знал, то мне всё равно не сказал бы.
Штольц проводил меня до кабинета руководителя центра, открыл дверь, спросил, можно ли мне войти, получил утвердительный ответ и объявил:
— Курсант Гроховски! Господин майор ждёт Вас!
Я вошёл в кабинет, и за моей спиной тут же захлопнулась дверь. Руководитель центра «Ост» сидел в кресле за столом и с нескрываемым любопытством смотрел на меня. Я поздоровался.
— Проходи, Гроховски, присаживайся, — сказал Нидербергер, указывая на стулья, стоявшие напротив его стола.
Я осторожно прошёл вглубь кабинета и присел на крайний стул. Руководитель Восточного ещё раз меня оглядел и сказал: