Отверженный III: Вызов
Шрифт:
— Привыкнешь потихоньку, главное, что процесс пошёл. Ещё что-нибудь вспомнил?
— Больше ничего.
— А снилось что-нибудь интересное?
— Нет. Я так и не уснул до утра. А тебе снилось?
— Да. Опять какая-то ерунда. Особо и вспомнить нечего — какие-то обрывки, куски непонятные.
Агата тяжело вздохнула, затем нашла в себе силы улыбнуться и спросила:
— Ещё кофе будешь?
— Не откажусь.
Агата сварила ещё две чашки кофе. Выпили его мы практически молча. О чём бы мы ни пытались говорить — разговор не клеился. И это меня нисколько не удивило — Агата была приятной в общении и очень красивой девушкой, но,
Конечно, я мог попытаться как-то исправить ситуацию, подобрать нужные слова, успокоить Агату, возможно, даже внушить ей что-то. Но я не был уверен, что это всё стоит делать — неизвестно что ждало нас впереди. Скорее всего, у наших отношений не было будущего — я должен был бросить все силы на выполнение задания, а не заниматься обустройством личной жизни в месте, которое должен был как можно быстрее покинуть.
Такое натужное общение тяготило нас обоих, поэтому, когда Агата сказала, что ей нужно выполнить поручение пани Митрош и подготовить травы для завтрашних занятий по зельеварению, я с радостью заявил, что не буду ей мешать, а схожу, вместо этого, лучше в спортзал. Агата была не против.
В спортзале я провёл почти два часа — надеялся, что физическая нагрузка хоть немного отвлечёт меня. Не помогло. Занимаясь, я только и делал, что думал о том, как бы мне не натворить глупостей и выполнить задание.
После спортзала немного прогулялся и пошёл на обед. За Агатой заходить не стал — если ей действительно надо было выполнить поручение пани Митрош, то она явно перекусила в медпункте, чтобы надолго не отвлекаться. И здесь я Агате даже завидовал — я бы с удовольствием сам выполнил чьё-нибудь задание, лишь бы немного отвлечься от постоянных мыслей про будущий побег и его организацию.
С одной стороны, мне повезло, что было воскресенье — у меня была возможность нормально прийти в себя после эксперимента по возвращению памяти, но с другой — занятия хоть чем-то заняли бы мою голову. А так я слонялся по Восточному и не знал, что мне делать. Я испытывал потребность сделать хоть что-то, что могло бы приблизить меня к завершению задания, но плана у меня не было. А ведь с его составления и следовало всё начинать.
Но для работы над планом побега у меня было слишком мало информации. Я даже не знал, где находится наш центр. Догадывался, что недалеко от границы, но хотелось бы знать точнее. Надо было это как-то выяснить, но спрашивать напрямую у работников центра я опасался. Можно было как-нибудь попробовать пройтись по дороге, ведущей от Восточного, она вполне могла перейти в более крупную, на которой могли стоять указатели.
«А почему как-нибудь? — тут же подумал я. — У тебя целый вечер впереди. Чем слоняться по центру, собирайся и иди искать указатели».
Сказано — сделано, я прибежал на ужин к самому началу, быстро перекусил, после чего отправился за территорию центра. Через ворота выходить не стал, чтобы не отвечать на вопрос охраны о времени возвращения — воспользовался, как обычно, щелью между забором и пристройкой.
Оказавшись за территорией, озадачился, по какому пути идти: по трассе или по заброшенной дороге. По трассе было логичнее, там вероятность встретить какой-нибудь указатель была выше. Впрочем, как и встретить кого-нибудь из преподавателей и сотрудников
А потом я вспомнил, что когда ходил заброшенной дорогой, то пересекал какую-то трассу, возможно, ту самую, которая в итоге приводила к центру, а может, другую. Это воспоминание предопределило мой выбор — я выдвинулся в сторону заброшенной дороги. Дошёл до неё минут за десять и направился к трассе.
До нужного мне перекрёстка дошёл примерно за час с небольшим, точнее, дошёл-добежал. За последние два дня значительно похолодало, поэтому я время от времени переходил на бег, чтобы согреться. На перекрёстке нормально рассмотрел трассу и пришёл к выводу, что такого серьёзного названия эта дорога всё же не заслуживает, хоть и выглядит намного лучше заброшенной.
Но другой в любом случае не было, и я стал прикидывать, в какую сторону идти дальше. Если эта дорога всё же вела к нашему центру, то отправившись на запад, я в итоге вышел бы к Восточному. Рисковать не хотелось, и я решил идти на восток.
Посмотрел на часы — было без пяти восемь. Решил, что смело могу потратить четыре-пять часов на исследование двенадцати — пятнадцати километров дороги — около двух часов на поход в одну сторону и столько же обратно. С учётом времени на возвращение от перекрёстка до Восточного, в центр я мог вернуться примерно к двум часам ночи, плюс минус полчаса. Это меня устраивало, и я быстрым шагом отправился в путь.
Примерно через три километра меня ждал сюрприз — дорога, по которой я шёл, упёрлась уже в полноценную трассу. Это было неожиданно, и шансы дойти до какого-нибудь указателя сильно увеличились. Пока я об этом размышлял, вдали показались фары автомобиля. Машина стремительно приближалась, поэтому я быстро спрятался в сугробе.
Когда автомобиль проехал, я выбрался на трассу и направился за ним. Мне было всё равно, в какую сторону идти, но почему-то казалось, что в такое позднее время было намного больше шансов, что люди в машине возвращаются в какой-то населённый пункт, а не покидают его.
Идти по трассе было приятно, видимо, её чистили от снега и льда. Машины мне больше не попадались, и это избавило меня от необходимости ещё раз нырять в снег и прятаться там. А примерно через полчаса я убедился в своей правоте относительно направления движения, уткнувшись в дорожный указатель. Он сообщал, что до города Домброва-Белостоцка было ровно десять километров.
Это можно было считать удачей — я не просто выяснил название одного из ближайших населённых пунктов, но ещё и сделал это довольно быстро. Был шанс вернуться в Восточный к полуночи. Я несколько раз прочитал и запомнил название города, после чего отправился назад.
На обратном пути я только и думал о том, где бы теперь достать карту Польши, чтобы узнать, как далеко находится центр «Ост» от польско-белорусской границы. От ощущения того, что я сделал первый шаг к полному выполнению задания, настроение у меня стало просто замечательным. Хотелось двигаться дальше и побыстрее попасть домой.
Когда я дошёл до заброшенной дороги, ещё раз вспомнил мои приключения в штольне и стычку с партизанами. Я находился относительно недалеко от этого места — примерно в трёх-четырёх километрах, и мне захотелось воспользоваться ситуацией и сходить на место боя. Время позволяло. Особо спешить в центр не стоило — я настолько переполнился эмоциями, что уснуть раньше, чем под утро, мне не грозило.