Отверженный. Дилогия
Шрифт:
– Я понимаю вашу ситуацию, – ответил администратор. – И могу предложить отличный люкс на восьмом этаже. Две тысячи восемьсот рублей в сутки Вас устроит?
– Более чем, – ответил я, достал из кармана три тысячи, положил их на стойку, затем рядом положил ещё три и добавил: – И пусть в номер принесут две бутылки водки, какой-нибудь сок и обычной воды. И что-нибудь на закуску на Ваше усмотрение.
Администратор понимающе кивнул, сгрёб купюры, выложил на стойку электронный ключ и сказал:
– Номер восемьсот шестнадцать. Лифт слева. Скоро всё доставят.
После
– А девочек не желаете?
– Желаем, – соврал я, чтобы его не расстраивать. – Но завтра. Друг с девушкой расстался. Сегодня он заливает горе, а завтра будем веселиться. Возможно, сразу с утра.
– Понял! – ответил администратор и ещё сильнее расплылся в улыбке. – Если что-нибудь понадобится, меня зовут Порфирий, до десяти утра моя смена. Внутренний номер – ноль. Звоните! Всё что надо, сделаем!
– Благодарю, Порфирий! – сказал я, забрал ключ и направился к Егору.
Мой пленник крепко спал, но в этот раз я будить его не стал. До лифта было недалеко, легенда у нас была хорошая, поэтому я просто взвалил его на себя и потащил, веселя этим администратора, предчувствующего крайне удачную в финансовом плане смену.
Номер оказался очень даже неплох. Я дотащил Егора до дивана, уложил его и пошёл в ванную, чтобы умыться ледяной водой. Обычно мне это помогало сконцентрироваться и собрать мысли в кучу. Умывшись, решил ещё раз набрать Милютина, но в дверь постучали. Я подошёл к ней и услышал, доносившийся с обратной стороны, голос администратора:
– Это доставка!
Открыл дверь, впустил Порфирия. Сначала меня удивило, что он сам всё принёс, но потом я догадался – администратор не хотел упустить очередные крупные чаевые. Расстраивать его не стал, дал ещё пятьсот рублей. Можно было и меньше, но других купюр под рукой не было.
– Звоните, если ещё что-нибудь понадобится! – сообщил счастливый Порфирий и убежал.
Я запер дверь, выпил стакан сока и достал телефон.
*****
В одном из глубоких подвалов столичного управления КФБ в комнате для допросов за массивным металлическим столом сидел Олег Левашов – изрядно уставший и поникший. Напротив него сидели Милютин и Зотов.
– Олег, этот разговор – исключительно проявление моей доброй воли, – сказал Фёдор Сергеевич. – Я не обязан это делать, да и, если честно, не горю желанием. Но чувствую что надо. Скрывать не стану – ты мне очень неприятен. Скажу больше, я бы с удовольствием придушил тебя или порезал на куски. Причём лично! Но твой отец был моим другом, а слово «друг» для князя Зотова не пустой звук.
Левашов усмехнулся, хотел, что-то ответить, но в последний момент передумал.
– И не надо так ухмыляться, – сказал Фёдор Сергеевич. – Мы были настоящими друзьями, но боюсь, тебе не понять, что это значит. К моему большому сожалению, ты не унаследовал от своего отца ни порядочности, ни ума.
– Вы здесь, чтобы меня оскорблять? – спросил Левашов.
– Нет. Чтобы рассказать, как мне тяжело осознавать, что твоего отца больше нет среди нас и что я непричастен к его гибели.
– Да
– Большая! Я хочу, чтобы ты это знал! Мы с твоим отцом познакомились ещё в академии. Наши роды не были близки, но и не враждовали, они просто принадлежали к разным кланам, как и сейчас, но это не помешало нашей с Семёном дружбе. И мы пронесли её через всю жизнь, и венцом этой прекрасной дружбы должен был стать твой брак с моей дочерью. Когда вы с Ариной родились с интервалом в один месяц, мы с Семёном решили: наши дети должны создать семью, и мы должны породниться.
Зотову было тяжело говорить, особенно, глядя в вызывающе наглое лицо Левашова. Но он собрался и продолжил:
– Жизнь меняет людей, перекраивает планы и ставит всё новые и новые задачи. Чем старше мы становились с Семёном, тем меньше времени у нас было для общения. Но я всегда знал: у меня есть друг, за которого я готов отдать жизнь, и который отдаст за меня свою. Ещё совсем недавно я был в этом уверен. Но ты разрушил всё за один день.
– Вы сегодня уже говорили, что я всё разрушил, – съязвил Левашов. – И не раз.
– Я должен был потребовать суда чести, – продолжил Зотов, проигнорировав слова молодого графа. – И я бы это сделал, если бы не Семён. Я не мог причинить такую боль своему другу – видеть, как сына лишают звания дворянина. Но при этом я не простил тебе этот подлый поступок, и не забыл о нём. А потом твой отец приехал ко мне домой и сказал, что не хочет войны. Мы поговорили, разобрали ситуацию и пришли к выводу, что нас кто-то хочет стравить. В любом случае после твоего поступка не могло идти речи о том, чтобы сохранить дружбу, но и воевать ради чьих-то интересов нам не хотелось.
– Вы пришли, чтобы читать мне лекцию о том, что я недостоин своего отца? – спросил Левашов.
– Он пришёл, чтобы дать тебе дураку последний шанс! – вступил в разговор Милютин. – И объяснить, что ты пешка в чужой и опасной игре.
– Опять пугаете?
– Ещё не начинал, – ответил глава столичного КФБ. – Но скоро начну. Был бы ты немного умнее, то понял бы, что сейчас ситуация выглядит следующим образом: у нас есть двое потерпевших, которые дали показания, как ты их похищал в составе преступной группы. Они же выступают и свидетелями твоей расправы над неизвестными лицами, которые их охраняли. То, что ты находишься в этом здании, знает не больше десяти человек. И ты должен понять, что выйти отсюда ты можешь только в одном случае – если встанешь на путь сотрудничества со следствием.
– Вы должны предоставить мне адвоката, – как ни в чём не бывало сказал Левашов.
– Должны, – согласился Милютин. – Но не обязаны. Тебя, вообще, здесь нет. Арина Зотова и Роман Андреев дали показания, что расстались с тобой на берегу озера, где сбежали от тебя. Ты официально объявлен в розыск. Мы ищем тебя по всей стране. Если ты пойдёшь на сотрудничество, то, возможно, даже станешь потерпевшим, которым манипулировали. Если нет…
Глава столичного КФБ встал из-за стола, подошёл к Левашову и очень доверительным тоном произнёс: