Отверженный. Дилогия
Шрифт:
— Я почему-то знаю, что Вы не собираетесь лезть в голову к Миле, — признался я. — Не знаю, почему именно, но я это знаю.
— Потрясающе! — воскликнул дознаватель и хлопнул ладонью по столу. — Но как? Ты активировал дар?
— Вы же видите, что нет.
— Вижу, — согласился мужчина. — Но ты считал мои намерения!
— Оно как-то само.
— Ладно, не будем терять время. Закрой глаза и представляй перед собой лица всех бандитов, кого видел.
Я первым делом представил Егора — отчётливо со всеми подробностями.
— Охренеть! — воскликнул дознаватель. — Я ничего не вижу!
— Ну,
— Хорошо, давай попробуем по-другому. Глаза не закрывай! Смотри на меня и представляй, что этот человек стоит между нами. Держи меня в поле зрения и представляй его. Постарайся как бы наложить его на меня. Давай попробуем!
Мы мучились так минут десять, пока дознаватель вдруг не крикнул:
— Вижу! Пацан! Примерно твой ровесник. Кто это?
— Это тот, кого они заслали к нам. Он был с нами в автобусе и по дороге выспрашивал, у кого есть Дар. Потом он всех одарённых и показал, когда нас остановили.
Таким образом, минут за пять я показал дознавателю всех преступников. И оставалось лишь надеяться, что больше ничего он из моей головы не выудил.
— Я всё равно не понимаю, — сказал я после того, как мы закончили. — Полицейские подробно всё расспрашивают, Вы в голову лезете. Почему вы просто не посмотрите записи камер с дороги?
Дознаватель искренне и громко рассмеялся.
— Если ты не в курсе, после событий две тысячи двадцать четвёртого года в России запрещено любое вмешательство в частную жизнь граждан и любой сбор информации о них, в том числе и установка камер видеонаблюдения. Их можно ставить только в жилищах и офисах, то есть, на частной территории. Хотя, признаюсь, мои друзья полицейские каждый раз, раскрывая очередное преступление, проклинают этот запрет. Они бы с радостью увешали камерами каждый куст. Но нельзя.
— Но у нас в Петербурге камеры стоят на каждом углу, — удивился я.
Дознаватель снова рассмеялся.
— Петербург, как и Москва, это не Россия! Забывай, мой юный друг, всё, к чему привык в Петербурге. Чем раньше забудешь, тем легче будет жить.
После этого сотрудник неизвестного мне отдела «Д» ещё раз уверил меня, что нам с Милой нечего опасаться, поблагодарил за сотрудничество и передал полицейским. Двое из них взялись отвезти нас с Милой в Череповец прямо до реабилитационного центра, с двумя другими уехал дознаватель. На вопрос Милы, о чём мы с ним разговаривали, я сказал почти правду — что описывал преступников. Просто не уточнил, каким образом.
До Череповца мы доехали быстро, около одиннадцати часов утра уже были в городе. Но там нас ждал ещё один сюрприз — оказалось, что мы должны проехать через отделение полиции и написать там заявление на получение наших вещей из найденного в лесу автобуса. Полицейские сгрузили нас в участке и сразу же уехали. И до самого обеда к нам никто не подошёл. Хорошо, что мы захватили с собой сумку с продуктами, которую Мила накануне предусмотрительно собрала в дорогу.
После обеда вернулись те, кто нас привёз, очень удивились, что нам ещё не дали бланки заявлений и устроили небольшой разгон тем, кто должен был это сделать. После этого бланки нам выдали в течение пяти минут. Мы быстро описали свои сумки и чемоданы, и получили обещание, что уже завтра их доставят в реабилитационный центр. После подачи заявлений мы поинтересовались,
Однако утренние полицейские опять куда-то уехали, а тот сотрудник, что занимался бумагами, этот вопрос решить не мог. Но он посоветовал нам не терять время и отправиться в центр пешком, так как до него от полицейского участка было не более семи-восьми километров. Мы с Милой решили воспользоваться советом, так как уже устали сидеть в участке.
Выяснив адрес реабилитационного центра, мы отправились в путь. По дороге я сравнивал работу полицейских Вологодской губернии с полицейскими Петербурга, и выводы были не в пользу вологжан.
Добрались примерно за полтора часа и к окончанию пути почувствовали, что сильно устали. Видимо, сказывался стресс. В центре нас встретил заместитель директора, который тут же заявил:
— По правилам с вами должен побеседовать директор центра, ответить на все ваши вопросы и объяснить, чего вам здесь ждать и как долго вы здесь пробудете. Но Мирон Савельевич позавчера отбыл в столицу, в командировку. Завтра с утра он будет на работе и примет вас. Моя же задача в его отсутствие — лишь разместить вас и объяснить, куда идти на ужин.
Нас с Милой это очень даже устроило. Меньше всего в тот момент хотелось с кем-то беседовать. Желание было только одно — лечь на кровать и проспать до ужина, а может, и сразу до утра.
— Чуть не забыл! — воскликнул заместитель директора. — Полчаса назад ваши вещи привезли! Пойдёмте, они в приёмной у секретаря!
Это было неожиданно и приятно и добавило плюсов полицейским Вологодской губернии.
Спальные комнаты для девушек и для парней находились на разных этажах, после того как мы забрали вещи, мне велели идти на второй этаж и искать двадцать седьмую комнату, а Миле на третий — в тридцать четвёртую. Мы договорились встретиться за ужином и разбрелись по своим этажам.
Нужную комнату я нашёл быстро, на втором этаже их было всего восемь: с двадцать первой по двадцать восьмую. И признаться, спальня меня удивила. Я полагал, что это будет комната на двух в крайнем случае на четырёх человек, но в большом помещении площадью не менее пятидесяти квадратных метров стояло десять кроватей. Почти все они были заняты моими новыми соседями. Ребят оказалось семеро, я прошёл на середину комнаты и поздоровался:
— Всем привет! Я Роман!
Ответили мне только двое. В принципе меня это не сильно расстроило, мало ли какие у ребят на это были причины. Возможно, пребывали в депрессии. Да и у меня желания ни с кем общаться не было, поздоровался я исключительно из вежливости. Хоть мне и предстояло провести какое-то время с этими ребятами, но заводить с кем-либо дружбу в перевалочном центре я не собирался.
Я огляделся в поисках свободной кровати — таких оказалось три. Одна стояла сразу у входа, и её расположение было крайне неудачным — дверь, если её открыть настежь, била по изголовью. Вторая находилась у входа в туалетную комнату, а третья у окна. Я направился к третьей. На ней лежала чья-то куртка, но судя по тому, что кровать была заправлена, на ней никто не спал.
Я подошёл к кровати, положил на неё сумку, поставил рядом чемодан и обратился ко всем присутствующим в комнате:
— Это место свободно? Кто-нибудь спит на этой кровати?