Отверженный. Дилогия
Шрифт:
Глеб не подавал виду, что чем-то расстроен, он сидел на своей кровати и с кем-то переписывался посредством телефона. Через несколько минут, прочитав очередное сообщение и не совладав с эмоциями, мой сосед швырнул аппарат в подушку. Здесь мне уже смело можно было интересоваться, что же у него стряслось, и я сразу же поспешил это сделать.
— Что-то случилось? — осторожно спросил я.
— Да не то чтобы случилось, — ответил Глеб. — Недопонимание с родителями. Мне же после второго курса надо будет выбирать специализацию. Я хочу стать лекарем, но семье нужен сильный боевой маг, так сказать, на перспективу.
— А ты вот прямо сильно хочешь стать лекарем?
— Я не люблю насилие, мне не нравится разрушать. У меня, конечно, отлично по всем боевым предметам, но удовольствия я от боёв не получаю, скорее, наоборот. Хочется делать добро, да и способности к лекарскому делу у меня есть, — Глеб грустно улыбнулся и добавил: — Но чувствую, придётся стать машиной для уничтожения.
— Да уж, даже и не знаю, что здесь сказать.
— А нечего говорить, Рома. Против рода я идти не могу. Он дал мне всё.
Тут я впервые подумал: в том, что меня выгнали из семьи, есть хоть какие-то преимущества. Но особой радости от этого не получил. Я очень завидовал Глебу, у которого была настоящая семья, и который мог, когда ему захочется, взять и съездить домой. Я был лишён всего этого. У меня из близких людей была одна лишь Мила. И я ещё раз подумал, что нужно сделать всё возможное, чтобы её не потерять.
И ещё я вспомнил, что вечером мы собирались погулять. Но я понимал, что восстановить силы было важнее. Я достал телефон и позвонил своей девушке, чтобы перенести встречу. К моей радости, Мила сама настолько устала после усиленных тренировок, что тоже не хотела ничего, кроме как выспаться. Я быстро разделся, попросил Глеба не будить меня к ужину и вообще не будить, и залез под одеяло. Хоть было всего лишь около шести часов вечера, но я вознамерился спать до утра.
И всё же Глеб меня растолкал. Недовольный я отмахнулся и попытался снова уснуть.
— Вставай, Рома! — сказал сосед по комнате.
— Глеб, ну я же сказал, что не пойду на завтрак, — пробурчал я, натягивая одеяло по самые уши.
— Так завтрак уже начался, — ответил сосед.
Это меняло дело, я быстро вскочил и побежал умываться. Гурьев назначил тренировку на десять, а перекусить надо было хотя бы часа за полтора до физических нагрузок. Я позвонил Миле. Как оказалось, она сама недавно проснулась и собиралась на завтрак. Мы договорились встретиться в столовой через десять минут.
За завтраком я рассказал своей девушке, что получил персонального наставника. Сильно врать не стал, так и сказал, что его мне назначили, потому что я уник. Впрочем, Миле тоже повезло. Её поединок с Софьей и проявленная во время него абсолютная безбашенность и невероятная бойцовская злость так впечатлили Игнатьева, что преподаватель боевой магии взялся лично подготовить мою девушку к турниру. Накануне они занимались весь день, и расписанный Ярославом Васильевичем график тренировок обещал Миле очень тяжёлую неделю.
По большому счёту у всех участников турнира неделя
*****
В последние дни Александр Петрович Романов часто вспоминал старое пророчество одного удивительного японца. В январе две тысячи двадцать третьего года пожилой учитель боевых единоборств Атару Ёсида, более тридцати лет не покидавший свою школу в пригороде Фудзи, неожиданно поехал в Лондон и каким-то образом добился разрешения выступить с трибуны палаты лордов британского парламента.
Прибыв в Вестминстерский дворец, японец сказал самую короткую речь, которую только слышали стены парламента: «В этом году в мир вернётся Сила, и у жителей Земли будет сто лет до начала великой войны». Объявив это, старик быстро покинул дворец и исчез. Больше его никто никогда не видел.
О поступке Ёсиды говорили, как об экстравагантной выходке пожилого человека. Но летом две тысячи двадцать третьего года вернулась Сила. В разных уголках Земли появились первые одарённые, мир снова разделился на людей, эльфов и орков, древние роды обрели утраченные позиции, а кое-кто даже достал передаваемые из поколения в поколение артефакты.
Первая половина пророчества старого японца сбылась, и все снова вспомнили о Ёсиде. Поговаривали, что он состоял в тайном ордене, который хранил информацию о Силе, магии и одарённых с первого года периода бездарья и что ячейки ордена располагались в разных странах, в том числе и в Англии. Выдвигались даже версии, что чуть ли не сама королева Виктория Вторая была одним из магистров этого ордена, и именно поэтому простой мастер единоборств смог получить право на выступление в Вестминстерском дворце.
Но всё это осталось на уровне предположений, а мысли жителей Земли заняла вторая половина пророчества — обещанная через сто лет война. Ёсида не оставил на счёт неё никаких уточнений, назвав лишь год её начала. И все стали гадать, между кем и кем будет эта война? По старинке между странами? Или между расами? Или, может, между собой столкнутся различные кланы и корпорации? Будут ли созданы новые союзы или это будет война всех против всех? Ответов на эти вопросы не находилось, а впереди было сто лет, поэтому постепенно год за годом эта тема сошла на нет, у людей, эльфов и орков было много других, более насущных проблем, о которых стоило думать.
Тем же, кто о пророчестве не забыл, ясно было лишь одно — к возможной войне нужно готовиться. Романов никогда не забывал о сказанных Ёсидой словах. Когда в две тысячи двести двенадцатом году он вступил в должность кесаря Российской Федерации, до обещанной японцем войны оставалось одиннадцать лет.
Первые два года в должности, помимо выполнения основных обязанностей, Романов собирал и анализировал всю информацию, как-либо связанную и пророчеством Ёсиды. А на третий год он сумел поставить во главе КФБ России своего друга графа Валуева, после чего в КФБ сразу же было создано «Секретное управление по изучению пророчества две тысячи двадцать третьего года», называемое сотрудниками КФБ просто «Управление двадцать три».