Отверженный. Дилогия
Шрифт:
— У меня, Александр Петрович, сложилось впечатление, что большинство дворянской думы особо не удивились, слушая Ваше выступление, — подключился к разговору Глебов. — Будто были в курсе Ваших планов по реконструкции монархии.
— Я это тоже заметил, — ответил кесарь. — И хотел попросить Игоря Денисовича отдельно проверить всех, кто имел доступ к столь ценной информации. А то мы грешим на эльфов, опасаемся англичан, а у самих не всё чисто — ценнейшая информация на сторону уходит.
— Виноваты, Александр Петрович! — смутившись, ответил Валуев. — Разберёмся. На личный
— Да уж поставьте, Игорь Денисович, будьте добры. И ещё надо в народе запустить кампанию по продвижению идеи возрождения монархии. Из бюджета на неё средства брать не стоит. Что-то я сам дам, что-то придётся собрать с крупнейших человеческих кланов. Но правду народу говорить пока рано: половина населения России ненавидит аристократов, а вторая половина поднимет панику, решив, что англичане уже завтра придут. Делайте упор на традиции, державность, патриотизм.
— Работа по подготовке массированной рекламной кампании ведётся, но с завтрашнего дня ускоримся, — ответил Валуев.
— А что у нас по проекту «Щит»? — поинтересовался кесарь у Глебова. — Как продвигается?
— Пока со скрипом, Александр Петрович, ответил куратор проекта. — Но мы работаем. Давить на ребят не можем, сами понимаете, каждый из них, по сути, незаменимый. Кто-то хорошо реагирует, кто-то крайне негативно. Подробный отчёт будет на Вашем столе послезавтра.
— Похищения ещё были?
— Пока тишина.
— Это хорошо.
— Ну так мы же работаем. Жаль только эльфы на сотрудничество не идут. Девяносто процентов похищений в регионах пограничных с Петербургской губернией, а в ней самой ни одного случая. Странно это всё.
— А что говорят руководители Петербургских департаментов КФБ и МВД?
— Вежливо отписываются, что работают. Сами же знаете.
— Знаю, — с досадой произнёс кесарь. — Но рано или поздно мы и с этим разберёмся. А что там на Белорусско-Польской границе?
— За последние двое суток было три провокации, — ответил Валуев. — Перебежчики небольшими группами проникали на белорусскую территорию, после чего быстро возвращались к себе. Наши пограничники, согласно договору об охране общих границ Союзного Государства все эти провокации пресекли на корню, не дав ни одной группе проникнуть вглубь территории Белоруссии. Один раз пришлось применять оружие, жертв удалось избежать. Учитывая неспокойную обстановку в Польше и её неспособность обеспечить порядок на границе с их стороны, мы следим за ситуацией очень внимательно.
— Следите, Игорь Денисович, следите. Провокаций в ближайшее время будет много — и на границах, и внутри страны.
Глава 29
Неделя прошла как во сне: тренировки с утра до вечера выматывали нас так сильно, что после ужина мы едва доползали до кровати. Игнатьев занимался с Милой каждый день подолгу и до полного изнеможения, в конце нам даже показалось, что Ярослав Васильевич воспринял эту подготовку как личный вызов. Натренировать за неделю пусть и талантливую, но всё же студентку подготовительного курса — это было непросто и не каждому по плечу.
Но
В конце дня казалось, что утром я просто не смогу встать с кровати, но благодаря Глебу мне удавалось невозможное. Сосед по комнате каждый вечер вводил меня в состояние восстановительного сна и, проснувшись утром, я ощущал себя полностью отдохнувшим и бежал на занятия полный сил.
В воскресенье мы с Милой решили пропустить завтрак и отоспаться до обеда. Однако привычка рано вставать подняла меня уже в восемь тридцать. Я взял телефон и обнаружил там сообщение от своей подруги — её биологические часы подняли раньше меня. Тут же позвонил Миле, и мы договорились не тратить драгоценное время, а вместо этого быстро позавтракать и отправиться в город.
За всё время проживания в столице мы ни разу не были в Новгородском Кремле, или как его называли местные, Детинце. Этот недочёт мы и решили исправить, надеясь, что прикосновение к истории даст нам дополнительных сил перед предстоящими поединками.
Стены и башни кремля мы рассматривали до самого обеда, после чего я пригласил Милу в кафе, решив потратить последние оставшиеся у меня деньги. Она, конечно же, не отказалась.
За обедом мы много говорили о предстоящем турнире и о нашей подготовке к нему. Мила была полна уверенности в себе и радостно сообщила, что у них с Игнатьевым есть особая тактика, благодаря которой моя девушка надеялась пройти в турнире далеко — если повезёт с жеребьёвкой, то не менее трёх раундов. Мила рассказывала о своих занятиях с Ярославом Васильевичем с таким восторгом, что я не удержался от шутки.
— Да уж, — сказал я после очередного восторженного отзыва Милы о методах Игнатьева. — Чувствую, мне уже пора ревновать.
— Ревновать? — переспросила Мила и рассмеялась на всё кафе. — Ну ты нашёл к кому ревновать. Зачем мне старый препод? Я тебя люблю.
Мила сказала, что любит меня, как бы между делом, словно высказала что-то само собой разумеющееся, о чём уже не раз говорили. И, похоже, она даже не придала особого значения сказанному, слишком уж её развеселили мои слова о ревности.
Для меня это необычное признание в любви оказалось не то чтобы неожиданными, но всё же оно застало меня врасплох. Мы ведь никогда раньше не говорили о чувствах. И нельзя сказать, что мы специально обходили эту тему, но как-то так получилось, что о любви разговор у нас не заходил.
Нам просто было хорошо вместе. Сначала мы были друзьями, потом стали любовниками, я называл Милу своей девушкой, говорил ей кучу приятных слов, но ни разу не говорил ей, что люблю её. И я не мог сам себе объяснить, почему всё сложилось именно так. Просто сложилось, и всё. И вот теперь после такого мимолётного Милиного признания в любви я немного растерялся.