Отверженный. Дилогия
Шрифт:
— И боятся, что какой-нибудь потенциальный жених увидят тебя со мной и сильно расстроится, — попробовал я угадать.
— Нет. Они боятся, что я в тебя влюблюсь.
Я, конечно, был видным парнем и довольно-таки уверенным в себе, но мне было трудно представить, что в меня, студента подготовительного курса, по большому счёту теперь ещё и безродного, может влюбиться студентка второго курса, да ещё и наследница влиятельного аристократического рода.
— Ты в меня влюбишься? — переспросил я, улыбнувшись. — А разве такое возможно?
И тут
— Очень надеюсь, что нет.
Но мало того что это прозвучало довольно фальшиво, так я ещё и почувствовал, что княжна лжёт. А если так, то выходило, что как раз таки наоборот — она была не против, чтобы в меня влюбиться или, что ещё хуже, это уже произошло.
Вот только этого мне ещё не хватало. Мне сразу же тоже стало не до смеха. Только с Милой отношения наладились, а тут такое. Хорошо хоть, князь решил найти дочери жениха, и оставалось надеяться, что он эту задачу выполнит быстро. Хотя стоило признать — не будь у меня Милы, я бы Зотову планы по поиску жениха с удовольствием сорвал. Слишком уж хороша была молодая княжна.
Арина тем временем совладала с эмоциями, натужно улыбнулась и сказала:
— Мне пора. А ты ещё немного полежи. Пока тебя не осмотрит Елизар Тимофеевич, лучше отсюда не уходить. Как минимум он должен тебе с лица убрать все ссадины, не будешь же ты так по улицам ходить.
— А когда он меня осмотрит? — поинтересовался я.
— Думаю, часов до трёх должен зайти. А через час Лиза принесёт тебе обед. Выздоравливай!
После этих слов Арина быстро покинула комнату, а я остался лежать и размышлять, что мне теперь надо сделать, чтобы княжна Зотова в меня не влюбилась. Но что-то мне подсказывало: делать что-либо уже поздно.
Как и сказала Арина, примерно через час после её ухода пришла Лиза и принесла обед. Было вкусно, но мало, наверное, до осмотра лекарем мне нельзя было наедаться от пуза.
После обеда я уснул, а разбудил меня уже Елизар Тимофеевич. Лекарь быстро осмотрел меня, убрал все ссадины с лица, извинившись, что не успел это сделать раньше, и после этого заявил, что я совершенно здоров, хотя и порекомендовал ещё несколько дней избегать сильных физических нагрузок.
На мой вопрос, когда я смогу вернуться в общежитие, Елизар Тимофеевич ответил, что в любой момент, но посоветовал дождаться князя, так как тот хотел со мной поговорить.
И сам хотел увидеться с Фёдором Сергеевичем и поблагодарить его за спасение и помощь, но лишний раз не хотел надоедать князю. А раз уж он сам желал со мной поговорить, то однозначно стоило дождаться вечера.
Вернулся Зотов раньше, чем полагал лекарь. Уже в начале шестого за мной пришёл Филипп и проводил к князю в кабинет.
Фёдор Сергеевич находился в приподнятом настроении, тепло меня поприветствовал, спросил, не хочу ли я чаю или кофе, и предложил присесть на одно из двух кресел, стоявших возле небольшого чайного столика. Я отказался от
— Рад видеть тебя в хорошем здравии, Роман, — сказал хозяин кабинета.
— За это я в первую очередь должен поблагодарить вас, — ответил я.
— В первую очередь Елизара Тимофеевича и своего друга, который не дал твоей искре погаснуть, — поправил меня Фёдор Сергеевич. — А потом уже можно и меня.
— Благодарю Вас! Я очень ценю всё, что Вы для меня делали и делаете.
— Да мы с тобой уже практически свои люди, так что не стоит благодарности.
— Приятно слышать эти слова.
— А раз уж мы свои люди, — Зотов резко стал очень серьёзным, — то я хотел бы задать тебе один важный вопрос.
— Задавайте, — ответил я. — Надеюсь, что смогу на него ответить.
— А как я на это надеюсь, — сказал князь, выдержал паузу и добавил: — Этот вопрос нарушает все правила приличия, то ситуация сейчас такова, что я не могу его тебе не задать. Скажи мне, Роман, из какого ты рода?
Что-то подобное я и ожидал услышать, поэтому морально к такому вопросу был готов и не задумываясь сказал:
— Прошу прощения, но именно на этот вопрос я ответить не могу. Мне очень жаль. Я не хочу вас огорчить, но не могу. Прошу меня понять и не держать зла.
— Я тебя понимаю, — нисколько не расстроившись, сказал Зотов, видимо, ожидал такого ответа. — Но и ты меня пойми. Возможно, в ближайшее время из-за тебя начнётся война. Конечно же, ты будешь не причиной этой войны, а всего лишь поводом, но тем не менее можешь оказаться чуть ли не в её эпицентре. Я думал, мы с Левашовыми хоть и в плохом, но всё же в мире, но судя по последним событиям, это не так. Они тебя не простили и хотят наказать, а я тебя в обиду не дам.
Князь сделал небольшую паузу, чтобы я осознал смысл сказанных им слов, и продолжил:
— Но мне надо знать, кто ты и из какой семьи. Если окажется, что ты из рода наших врагов, я попаду в затруднительную ситуацию.
— И не будете больше мне помогать?
— Буду. Это дело чести и если уж на то пошло — принципа. Но я не могу просить об этом других людей. А возможно, просить придётся. После событий на турнире я затрудняюсь даже предположить, что ещё могут устроить Левашовы. Я, конечно, приму превентивные меры, возможно, даже очень скоро, но один я не справлюсь. Мне нужно будет обращаться за помощью к уважаемым людям, а они спросят про тебя.
— Мне очень жаль, но я не могу ответить на Ваш вопрос, — стоял я на своём.
Не знаю почему, но я был уверен: раскрывать тайну своего происхождения не стоит ни при каких обстоятельствах. Опасности от Зотова я не ощущал, и не было чувства, что он лжёт. Действительно ли это было так или князь поставил защиту, я не знал. Да и это не имело никакого значения — тайну своего происхождения я не собирался раскрывать в любом случае.
— Ты можешь мне доверять, всё же я два раза спасал твою жизнь, — не отступал Фёдор Сергеевич.