Ответ Империи
Шрифт:
16. Глас божий
— Просыпайся, миленький, пора подкрепиться…
Виктор попытался разлепить веки. Ему лишь ненамного удалось приоткрыть левый глаз, и за серой вуалью ресниц он увидел расплывчатое розовое пятно на белом фоне. Во всем теле была какая-то странная слабость, похоже, он лежал, и вокруг было тепло, даже жарко. Виктор попытался открыть рот, но лишь беспомощно шевелил губами. Веки снова сомкнулись и наступила вселенская тьма.
— Что будем делать? — произнес мужской голос где-то рядом.
— Он сейчас придет в себя.
Прошло несколько минут, и силы, действительно,
— Не бойся, миленький, — произнесла женщина, — это не похищение. Мы пришли тебя спасти. Ты в надежном месте, и скоро мы переправим тебя туда, где не надо бояться, что тебя найдут.
— Вы можете нас понимать? — сухо спросил бывший кавказец.
Виктор кивнул.
— Я хочу принести вам официальные извинения за доставленные вам неудобства от имени наших друзей, — продолжал мужчина. — К сожалению, нам пришлось так действовать, потому что вам угрожала опасность. Пока мы не покинули территорию СССР, нам придется вас прятать и перевозить тайно. Немного придется потерпеть. Но, поверьте, так гораздо лучше для вас.
— Если вы друзья, то кто вы? — спросил Виктор, собравшись с силами. — И кто мне угрожает?
— Зовите меня Рафаэль, — ответил мужчина, — с течением времени вы узнаете все.
— А меня — Мари, — женщина встряхнула головой. — ничего, что я на 'ты'? Так привычнее. Теперь придется быть, как одна семья, чтобы вырваться отсюда.
— Вырваться? Зачем?
— Виктор Сергеевич, — продолжил Рафаэль, — вы оказались в центре игры двух крупнейших спецслужб мира — ЦРУ и КГБ. Ставки в этой игре гораздо выше, чем ваша жизнь, и каков бы ни был расклад, вами в конце концов пожертвуют. Мы знаем, что вы из будущего. Но для двух сверхдержав — это мелочь. У США гигантский финансовый потенциал, у Союза — информационный. Вы в этой игре нужны для блефа, но игрокам когда-нибудь придется вскрыться. Когда вас скинут, вы будете лишним. А лишних убирают. Вы ведь помните Лацман? Она просто отработала свое и стала лишней. И вы станете.
— Почему я должен верить, что не стану лишним для вас?
— Виктор Сергеевич, у нас не такая большая страна. В ней не так много людей. Я скажу вам, у нас везде не хватает людей. Поэтому заботиться о каждом, избегать потерь — это у нас не лозунг, это вопрос сохранения государства. Наше руководство не дураки, и это понимают.
— Израиль?
— Вы догадливы.
— Ну, кто у нас еще зовет народ со всего
— Вот видите, вы сами понимаете, что вам только к нам выбираться.
— Но я, как бы вам сказать, вроде как бы до этого дня не еврей.
— Будете. Вы с Брянщины. Откуда вы знаете за всю родню? Главное, лично вам, как исключению, не надо учить иврит и прочее. Там, где будете жить, с любым можете говорить по-русски, а многие еще и ваши земляки. Даже есть такие, что держат на стене портрет Сталина, за то, что поддержал создание Израиля.
— Рафаэль, — вмешалась Мари, — соловья баснями не кормят. Дай человеку позавтракать, если он еще не ужинал.
Она дерзко смотрела на Виктора улыбаясь крупными, чуть припухшими соблазнительными губами; из глубины, подчеркнутой темной тушью, сияли два манящих голубых огня.
'Интересно, она тоже умеет читать мысли, или нет?'
— Спасибо, действительно, если можно подкрепиться… Ужасная слабость почему-то.
— Это скоро пройдет, милый. Будешь опять в спортивной форме.
Она расстегнула молнию на сумке, достав оттуда два термоса и одноразовую посуду; скоро на стоящем подле дивана кустарном столике, крышка которого была сколочена из деревянных половиц, оказалась ароматная чашка куриного бульона и горячие макароны быстрого приготовления, смешанные с говяжьей тушенкой.
'Не из общепита. Скорее всего, мы не в городе'.
За стеной что-то глухо зашумело, и Виктор почувствовал легкую дрожь половиц.
— Что это? — спросил он.
— Это не землетрясение, — успокоила Мари, — здесь нет землетрясений.
Она помогла Виктору приподняться и придвинула столик.
Бульон разливался по телу, и то ли от него, то ли просто прошло время, но слабость начала постепенно уходить. Мари это почувствовала.
— Тебе лучше, милый?
Виктор кивнул. Рафаэль расценил это, как повод к продолжению разговора.
— Вот видите? У нас слова с делом не расходятся. Скоро будете в настоящем земном раю. Солнце, море, пальмы, тропические цветы. Будете набирать здоровье пудами.
— Хорошо, — ответил Виктор, — допустим, все, о чем вы сказали — правда. Но как мы доберемся до границы, не говоря о большем? Пропал не какой-то алкаш, а сотрудник закрытого учреждения, если вы представляете, что такое НИИагропроминформатики. Здесь это ЧП. За меня поставят на уши всех — милицию, дружинников, юных дзержинцев, кто еще там. Везде камеры, везде проверки. Это же безумие.
— Мы знаем, что такое НИИагропроминформатики. Это прикрытие для разных опытных производств КГБ. Шухер будет, это я вам обещаю. Но вам совершенно не за что волноваться. Да, у нашего правительства нет такой большой армии, полиции, разведки, как у великих держав. Но у Израиля есть другое — тысячи людей в каждой стране, готовых помочь Израилю совершенно бескорыстно. Особенно здесь, в стране тихого государственного антисемитизма. Можно мобилизовать толпы людей и поставить следить у каждого столба. Но кто-то в нужный момент отвернется, кто-то не заметит, кто-то предоставит убежище незнакомым людям. Если люди других наций часто друг друга в ложке утопить готовы, то еврей еврею всегда поможет. Евреи есть везде — в милиции, в КГБ, в погранвойсках, в правительстве, потому что без них нельзя. Эти советские евреи — наша опора. Так что не все решает техника и численность.