Ответ Империи
Шрифт:
Он доехал до площади Ленина, спустился по каштановой аллее в сквер Маркса, и свернул направо, на кольцевую дорожку, задумчиво слушая, как шуршит под ногами опавшая листва; было такое впечатление, что ее здесь не убирают, а специально настилают аккуратно на асфальт, чтобы она шевелилась под ветром, как живая, и волновалась от шагов, словно бы идешь по берегу золотистого моря.
— Добрый вечер, Виктор Сергеевич!
Виктор поднял голову. Прямо перед ним стоял рослый, спортивного вида незнакомый мужчина лет сорока,
— Добрый. Я вас, кажется, встречал в Гипростройдормаше?
— Нет. В Гипростройдормаше вы меня не видели. Вам привет от Галлахера.
15. Удар покойника
'Очень интересно', подумал Виктор, 'а меня не предупредили, что встреча со связником будет сегодня. Или они не знали, где она будет? Что делать? Надо выиграть время.'
— Галахина? — переспросил он. — Помню, был такой в БИТМе, на вагонах, кажется. Только мы не были близко знакомы. Так он меня помнит? Или другого Еремина, что с ним на одном потоке учился? Знаете, нас часто путают.
— Нет, он не из БИТМа, — ответил незнакомец. — И вы его видели не так давно.
Он вынул из барсетки фотографию и протянул Виктору. На снимке был он, Виктор, и Галлахер в лесу под Щибенцем.
— А, так это вот этот Галлахер! А я — то голову ломаю. Да, встретил я тогда его в лесу, знаете, он меня просто заговорил. Слушайте, так это же он, наверное, мне обещал хорошие грибные места показать, приглашал, вот только из головы вылетело куда. Вы тоже грибник, он через вас просил передать?
— Я не грибник, — ответил незнакомец, — простите, забыл представиться. Меня зовут Джон Брукс, я гражданин Великобритании, ассистент профессора Уилкинса из Имперского колледжа в Лондоне. Компьютерные науки. Здесь по научному обмену. Господин Галлахер попросил меня встретиться с вами.
— Простите, я не знаю никакого профессора Уилкинса. И если этот ваш Галлахер иностранец, я с ним тоже не знаком.
— Я все понимаю, принимая во внимание, что мы с вами в СССР, а не в свободной стране. И все-таки вам придется мне поверить. Дело в том, что смерть знакомой вам госпожи Лацман — это не несчастный случай. Ее убили.
'Если Галлахер считает, что я не связан с КГБ, то я не должен знать, что ее убили'
— Так. Я ничего не понял, давайте так: что вы хотите?
— Встретимся через полчаса на Покровской горе у памятника Пересвету. Вам ведь наверняка хочется посмотреть, такой же это памятник, как в вашей истории, или его по-другому сделали? Там неподалеку случилась авария, экскаватор кабель задел, и камеры наблюдения на ближайшие часа полтора обесточены.
— Да, да, конечно. Всего доброго.
Виктор
'Меня ведут или нет? Если да, то на Покровской наши проследят. А если нет? Они же не всесильны, они же упустили меня тогда, у Самолета. Конечно, случайность, чувиха странная подвернулась. А здесь? Здесь не будет случайность? Надо предупредить.'
Он уже было сунул руку за 'ВЭФом', но отдернул назад, остановился, и сделал вид, что смотрит, не выезжает ли 'скорая' из ворот поликлиники.
'А если те тоже следят? Если их несколько? Кто сказал, что этот Джон Брукс один приперся, а не целое шобло? И, может, это вообще их не главный? Черт, черт, завалю все.'
Долго задерживаться было нельзя, и он не спеша, делая непринужденный вид, зашагал, огибая округлый фасад институтского корпуса. Остановка, киоск.
'Скоро троллейбус подойдет, нельзя пропускать, подозрительно… Что делать? Киоск, газеты… а тут, оказывается, тоже авторучки продают…'
На глаза ему попалась четырехцветная, похожая на сильно похудевший дирижабль, шариковая ручка; повеяло воспоминаниями о студенческих годах.
'Когда-то за такими гонялись… стоп.'
Он подошел к киоску. Имеет он, в конце концов право на слабость к мелким безделушкам?
— Простите, не покажете мне эту авторучку?
Продавшица пенсионерка. Это хорошо. Еще помнит, верно, времена Сталина, Берии и НКВД.
Он взял ручку и пощелкал, выдвигая стержни поочередно.
— Я возьму. Бумажка есть попробовать, как пишет.
Продавщица подала ему обрывок старой газеты; Виктор небрежно, меняя цвета, начиркал на нем ряд цифр.
— Позвоните по этому номеру в КГБ, — негромко сказал он старушке, — передайте Семиверстовой, что встреча у Баяна. Не подавайте виду, за нами, возможно, следят.
Расчет оказался верным: старушка не спаниковала, не удивилась, и не стала задавать ненужные вопросы.
— Будьте спокойны. Все сделаю. Тридцать лет в ВОХРе работала.
— Сейчас позвоните, — и громко добавил, — Нормалек! На третьем курсе о такой мечтал!
За спиной загудел троллейбус, здесь все маршруты доходили до Покровской. Виктор развернулся и поспешил присоединиться к садящимся в среднюю дверь; обернувшись, он заметил на киоске табличку 'Перерыв'.
В салоне, присев на кресло, Виктор незаметно перевел мобильник в режим 'диктофон-передача'.
'Так. Теперь хоть не увидят, так услышат.'
…На Покровской горе все было почти как в реальности Виктора — волна из 1978 года архитектурный замысел не затронула. Добавился только фрагмент крепостной стены из бревен и неширокая лестница, спускавшаяся вниз от памятника в сторону довоенной пожарки. От собора в сторону конной статуи тянулись две аллейки, где меланхолические ивы опускали свои еще не тронутые желтизной косы на коричневые скамеечки. Порывистый осенний ветер из-за Десны утихал, смиренный неторопливыми романтичными звуками французской эстрады из спрятанных в листве динамиков.