Ответ Империи
Шрифт:
Виктор сделал вид, что тщательно пережевывает пищу. Советская тушенка в макаронах была качественной и ароматной. Тем более, что это могла оказаться последняя тушенка в жизни: не пропадать же добру!
Рафаэль продолжал:
— И еще, чтобы вы знали такую вещь. Ваша безопасность зависит от вашего здравого смысла и разумного поведения. Просто перед тем, как что-нибудь сделать, посчитайте до десяти и подумайте. Я могу на это рассчитывать?
— В наших учебниках по ОБЖ, то-есть, основам безопасности жизнедеятельности, — ответил Виктор, — пишут, что похищенный для выживания должен выполнять требования похитителей и не вступать в пререкания.
— Дипломатично, —
— Я понял ваши требования.
— Отлично. Кстати, в ЦАХАЛ — это у нас армию так называют — учат, что если военнослужащий попал в плен, путь на допросе сразу выкладывает все, что знает. Можно поменять коды, планы боевых действий, передислоцировать части. Человек ценнее. Пусть сохранит жизнь, чтобы потом можно было обменять или выкупить.
'Интересно, как бы при таком подходе вы с вермахтом воевали, а не с арабами', - подумал Виктор, но вслух не сказал.
— Это я вам говорю не потому, что от вас что-то потребуют выкладывать, а чтоб вы знали, как у нас ценят человека. В отличие от Союза, где с людьми не считаются, и требуют жертв даже в плену. Культ героев-великомучеников — это красиво, но это — прошлое. Когда рождалось много, и человеческая жизнь в грош не ценилась. Я извиняюсь, в России будущего ее, наверное, тоже мало ценят?
— Проблемы имеют место быть, — уклончиво ответил Виктор, продолжая уминать обед. Рафаэль понял это по-своему.
— Потерпите, все скоро будет иначе. Впрочем, мы будем стараться, чтобы ваше путешествие было не слишком в тягость.
— А если заскучаешь милый, — медовым голосом пропела Мари, — вспомни, что вдвоем веселее.
— Серьезно? — спросил Виктор.
— Я очень серьезная, — ответила Мари и расхохоталась. — А ты, из будущего, интересный. Как взглянешь, так сразу тянет что-то такое сотворить, — и она быстро раздвинула и снова сдвинула свои колени.
— Когда берешь машину с пробегом, — философски заметил Виктор, — полагается делать тест-драйв.
Он ожидал, что эта колкость охладит Мари, но она только расхохоталась.
— Будет тест-драйв, милый. Сколько захочешь и по любым дорогам. Тебе понравится. На такой машине ты еще не катался! Но это потом. А пока мы тебя ненадолго оставим. Не волнуйся, мы будем здесь, неподалеку. Отдыхай и набирайся сил. Они тебе понадобятся для вождения…
Оставшись один в запертой бытовке без окон, Виктор снова лег на диван. Силы, действительно, еще понадобятся. Его наверняка ищут, значит, по идее, должны освободить. Но не факт, что это будет скоро. И эти двое могут пришить его при первом подозрении, не надо смотреть, что они такие добрые. Им просто надо, чтобы он сидел и не рыпался. Хотя и тем, кто его ищет, в общем случае тоже надо, чтобы он сидел и не рыпался, а то так и некого искать будет.
Значит, Моссад, подумал Виктор. К ним утекла информация, и они включились в игру. Раз они тоже не знают о его контактах с КГБ, значит, утечка из ЦРУ. И это хорошо.
А вот то, что это Моссад, ничего хорошего. Эти ребята любят говорить, что не убивают людей, кроме тех случаев, когда у них кровь на руках. Но, если надо, можно очень легко обосновать, что у жертвы кровь на руках в будущем, и потому нечего ждать. Виктор может помочь СССР создать новое оружие, СССР может продать оружие арабам, арабы могут убить им израильских детей. Значит, его, Виктора, надо выкрасть, или, если не получится, убить. Они и выкрали. Все офигенно логично.
Будем надеяться, что в жратве
Если его кормят, значит, еще полсуток-сутки собираются держать здесь, или таскать за собой. Это хорошо. Хотя могут просто вывезти в достаточно глухое место, держать там и, не торопясь, выкачивать нужные сведения, а потом пригрохать. Просто, и через границу тащить не надо. И это хреново.
Он внимательно оглядел комнату. Дверь была сварена из стальных уголков и листа — судя по всему, из-за строительства хозспособом. До всеобщей установки стальных входных здесь еще не дошли, да и это не входная. На стене за диваном были следы грубо заштукатуренной заделки окна — видимо, за стеной сделали пристройку и замуровали. Заделка могла быть в этом случае в полкирпича, но, есть ли у него время на то, чтобы попытаться ее разломать, Виктор не знал, да и не факт, что кирпич не проложили арматурой для крепости. Деревянный пол, скорее всего, по бетону. Для тюрьмы вполне подходит. Тем более, что у двери стоял складной походный туалет.
Литературный попаданец в таких случаях должен разродиться спасительной идеей из будущего. Особенно, если это 'Марти Стю', то-есть, герой, под видом которого автор изображает себя, любимого, наделяя мыслимыми и немыслимыми качествами. Но Еремин был не Марти Стю. Он был по жизни простым советским человеком, и в эти трудные минуты в голову ему лезла всякая ерунда.
Ему почему-то вспомнилось, что в Интернете на форумах почему-то встречаются два Израиля. Один — небольшая страна со своими проблемами, одни из которых похожи на российские, другие — не очень, живут там адекватные люди, с которыми можно нормально говорить о разные темы, как там у нас устроено, как у них, что лучше и что хуже. Другой был глянцевой страной эльфов, населенной троллями, которые при каждом поводе и без повода старались закидать дерьмом Союз, а заодно и Россию, если та выходила за рамки имиджа немытого кающегося юродивого, и бросались затаптывать любого более-менее умного и порядочного в ней. Эти два Израиля как-то ухитрялись существовать одновременно и параллельно, нигде не соприкасаясь между собой.
'Господи', - подумал Виктор Сергеевич, — 'если ты существуешь, не оставь раба своего! Подай ему руку, вразуми, укажи путь к спасению!'
За стеной опять что-то глухо зашумело, и дрожь пола передалась ногам.
'Под диваном снизу скотчем приклеен револьвер'
'Это я подумал?' — удивился Виктор. Мысль была неожиданной, и, на первый взгляд абсурдной. Ну кому придет в голову оставлять огнестрел в комнате с похищенным? Хотя, подумал Виктор, бывает так, что человек в нервном напряжении думает о другом, и вдруг его осеняет, всплывает что-то в подсознании. Только все это уж очень похоже на детские фантазии. А вдруг на шкафу лежит какая-то интересная игра? Или под кровать когда-то закатился рубль, и его так никто не достал?
Виктор снова попытался сосредоточиться на анализе обстановки, но теперь мысль о револьвере под диваном не давала ему покоя. В конце концов он понял, что он не сможет спокойно сидеть, пока не проверит.
'Ладно', решил он, 'вдруг под диваном еще чего завалялось, мало ли, пригодится'.
Он присел на корточки и пошарил снизу рукой по старой рогожной обивке, закрывавшей пружины. Внезапно он почувствовал, как на лбу его выступает холодный пот.
Его рука наткнулась на холодный металл; это было что-то угловатое и крупное. Под пальцами зашуршал скотч. Дрожа от нетерпения, он отклеил непонятный предмет — он оказался тяжелым, весом, наверное, под килограмм, и вытащил наружу.