Ответная месть

Гослинг Паула

— Здесь никого нет, — предположил Страйкер, но было видно, что он не убежден.

— Скажешь… Тогда почему каждый раз, когда открывается дверь, кто-то стреляет?

— Каждый раз она и стреляет. Это адская машинка, Хэрв.

— Это что, твоя теория?

Страйкер стер пот со лба, чуть не ударив Нилсона в глаз своим пистолетом 38-го калибра.

— Да.

— И ты уверен?

— Если он здесь, то слишком он тянет время, следуя за нашими передвижениями, — сказал Страйкер. Ему не хватало дыхания.

— Я, собственно, не мастак

в теории полицейской работы… — Нилсон прокашлялся. Дым от горящего телевизора заполнял комнату. — Я еще подумываю и над тем, что мы с тобой, оказывается, подпалили твой дом… А это вряд ли понравится и твоему банковскому счету, и твоей подружке.

— Она как раз искала повод сменить занавески, — успокоил его Страйкер. — Я думаю, нам следует сначала проползти до наружной двери, затем быстро встать и выйти из дома.

— Мне нравится, как ты мыслишь.

Дробовик был прикреплен к кухонному стулу и нацелен в дверь. Хитроумная система веревок и реек обеспечивала срабатывание: как только кухонная дверь наполовину приоткрывалась, дробь попадала в того, кто находился за ней. Даже несколько картечин с расстояния в полтора метра — достаточно, чтобы нанести значительный ущерб, если не смертельный.

— Хорошенькая игрушка, — одобрил Страйкер. Он был в полуметре от двери, когда они только приехали и он предлагал Нилсону пивка. Если бы Нилсон не отказался…

Сейчас Нилсона рвало. Он стоял у раковины и в перерыве между приступами, задыхаясь, говорил, что если бы он не споткнулся на ковре, не упал прежде, чем эта штука сработала, тогда…

— И все же устроено по-идиотски, если учитывать, что дверь открывается внутрь, — продолжал рассуждать Страйкер, подавая Нилсону полотенце. — Если бы она открывалась наружу, то жертва получила бы полный заряд, а так — лишь часть… Но почему тогда именно у этой двери? И почему сразу только один заряд из двух? Зачем все это вообще?

— Кто-то сильно тебя не любит, — предположил Нилсон, приведя себя в порядок, умывшись и вытирая лицо полотенцем. — Мне даже кажется, будто это я и не люблю тебя.

— Вполне может быть, — медленно согласился Страйкер.

Нилсон посмотрел на него поверх полотенца:

— Я пошутил, Джек.

— А я — нет, — заявил Страйкер. Он прошел в холл и начал искать огнетушитель, который купил давным-давно для таких вот как раз восхитительных случаев.

19

— Ты сбрендил? — спросил Нилсон, когда пожар в телевизоре был успешно погашен. — Конечно, мы должны сообщить об этом, Джек. Кто-то устроил на тебя засаду, пытался убить тебя…

— Да, уже я заметил, — сухо сообщил Страйкер. Он вновь лежал на кушетке, попивая пиво и давая успокоиться ноющей руке. Внутренняя анестезия — индейский трюк.

— Дробовик нужно на экспертизу, нужны фотографии…

— Нам ничего не

нужно, — сказал Страйкер. — Допустим, мы здесь все оставим на сутки — что плохого случится?

Нилсон посмотрел на него и медленно опустился на кофейный столик, вытирая лоб рукавом, — правда, размазал кровь, а не стер ее.

— Это даст мерзавцу еще двадцать четыре часа — на улицах, для его цели, — сказал он. — Еще двадцать четыре часа, чтобы прикончить тебя — и, может быть, кого-то еще.

— Я хочу его поймать, — заявил Страйкер.

— Прекрасно, мы все хотим его поймать, Джек. И мы поймаем. Но в этот раз он обрел новый почерк и…

— Нет, ты не понимаешь. Я хочу его поймать, — повторил Страйкер.

— О, дерьмо, — простонал Нилсон. — Не говори мне этого.

— Сделай одолжение: позвони в госпиталь, узнай, все ли в порядке с Тосом, — попросил Страйкер. — Это-то ты можешь сделать, так?

Нилсон встал.

— Хорошо, — сказал он. — Тогда я звоню.

— Позвони сначала в госпиталь.

— Хорошо, хорошо. Я звоню в проклятый госпиталь, — сказал Нилсон, приняв тон раскапризничавшегося ребенка. — Вот я уже набираю. — Он вполголоса сказал несколько слов и положил трубку. — Тос в порядке.

— Понятно. Теперь звони в госпиталь и убедись лично.

— Но я только что…

— … позвонил Пински. А теперь позвони в госпиталь, о'кей?

Нилсон посмотрел на затылок Страйкера, который виднелся над спинкой софы.

— Ты что — считал звоночки?

— Нет — я читал с твоих губ. Ты позвонишь наконец в госпиталь?

— Бог мой, ты становишься брюзгой, когда в тебя стреляют, — проворчал Нилсон. Но позвонил и убедился, что Тоскарелли все еще без сознания, хотя и ухудшения нет, — и передал информацию Страйкеру. — Удовлетворен?

— Да. А теперь положи трубку.

— Черт, как хочешь, а я вызываю.

Страйкер встал и повернулся к нему, держа наизготове револьвер.

— Положи трубку, Хэрви. Я знаю, что говорю.

Нилсон уставился на него, затем положил трубку со стоном отвращения.

— О черт, Джек.

— Нам нужно подождать Неда. Сядь, Хэрви. — Страйкер показал револьвером на кресло возле двери. Кресло было удобное, низкое — из него так долго вставать… — Сядь именно туда.

— Я бы хотел пойти смыть кровь со лба.

— Сядь.

Нилсон сел.

Десять минут спустя прозвенел дверной звонок. Они оба пошли открывать. Вошел Пински, увидел окровавленное лицо Нилсона, пистолет Страйкера — и зарычал.

— Что все это значит?

— Меры предосторожности против психа, — объяснил Нилсон.

Страйкер поманил их в гостиную. Пински остановился в дверях и уставился на сгоревший телевизор.

— Что за черт?

— Наш друг решил сменить обстановку в гостиной, — объяснил Нилсон. — По крайней мере, он хочет, чтобы мы ему помогли. Что ты об этом думаешь?