Ответный удар
Шрифт:
Внезапно нога Лациуса запнулась о препятствие. Юноша старался ступать осторожно и потому не упал; напротив, он в испуге замер с вытянутыми руками, по-прежнему не нащупывавшими ничего, кроме пустоты. Пол не разверзся под его ногами, потолок не рухнул ему на голову, никакие пики и секиры не выскочили из стен; юноша перевел дух и медленно присел на корточки, чтобы ощупать лежавшее на полу. Страх, было отпустивший его, вновь накатил ледяной волной, когда Лациус понял, что трогает недвижное человеческое тело. Оно, впрочем, было еще теплым, и юноша подумал, что человек, возможно, жив и нуждается в помощи; он протянул руку туда, где должна была находиться голова, чтобы проверить пульс на шее и попытаться почувствовать дыхание — но вместо того, чтобы коснуться лица, пальцы сперва скользнули в пустоту, а потом влезли во что-то липкое и склизкое.
Юноша вскочил, машинально пытаясь отпрыгнуть в сторону, но его нога поскользнулась в луже крови, и он, взмахнув руками, рухнул прямо на мертвеца, одновременно ударившись головой о скрытую во тьме каменную ступеньку. Было очень больно, но сознания он не потерял. Чувствуя, как тошнота стремительно подступает к горлу, он переполз через труп и все так же на четвереньках полез вверх по лестнице. Та оказалась совсем короткой — уже на пятой ступеньке он уперся головой в дверь, которая, очевидно, выводила из тайного хода, и тут его вырвало.
Чувствуя слабость и дрожь во всем теле, Лауциус все же поднялся на ноги и выбрался через тяжелую дверь. Вокруг было все так же абсолютно темно. Он не знал, что оказался во Внутреннем периметре, не знал он и о веревке сигнального колокола, подвешенного рядом с постом лишившегося головы стража. Юноша отчаянно попытался крикнуть, но изо рта вырвалось лишь сдавленное мычание. Он слепо побрел вперед, вытирая руку о некогда синюю рясу, и снова что-то задел ногой; оно зазвенело и покатилось — это был шлем. Лациус догнал его, нашарил в темноте и принялся колотить им по камням пола, надеясь поднять тревогу хотя бы так. Затем ему вдруг пришла в голову мысль, что убийцы могут быть поблизости и, возможно, уже спешат к источнику шума; он положил шлем и проворно и беззвучно стал отползать в сторону, пока не наткнулся на еще один труп. Этот, в отличие от предыдущего, был в доспехах; Лациус не отважился проверить его голову, однако, пошарив возле бока, наткнулся на ножны меча — а затем и на рукоять. Убийцы слишком спешили и не забрали оружие! Лациус вытащил клинок из ножен. Теперь он чувствовал себя гораздо уверенней, хотя всегда готовился служить Свету с книгой, а не с мечом в руках, и обращаться с оружием толком не умел. А затем где-то впереди зазвенел, наконец, тревожный колокол, и молодой послушник с обнаженным мечом в руке побежал на звук, готовясь сразиться с силами Тьмы — и делом доказать, на чьей он стороне.
— Что ж, — констатировал Магистр, — везение и не могло длиться вечно.
Тот, кто первый начал трезвонить в колокол, и те, кто подхватили его призыв, были уже мертвы, но свое дело они сделали: теперь тревога стремительно распространялась по всей Цитадели. У первой же винтовой лестницы, ведшей наверх, в башню стрелка, Магистр почувствовал, как резко окрепла магическая защита. Шансы прорвать ее совокупными силами отряда, в принципе, были, но предводитель Темных предпочел поберечь эти силы на будущее. Тем более что захват одной из башен все равно ничего не решал, а на то, чтобы обезвредить все, не было ни сил, ни времени.
Поэтому две половины отряда довершили каждый свое смертоносное полукольцо и вновь соединились, полностью очистив и погрузив во тьму нижний уровень Периметра. Большинству в отряде помогало ориентироваться во мраке магическое зрение; они, конечно, понимали, что аналогичным умением обладают и маги Братства, но все же для простых солдат темнота должна была стать существенным препятствием. Те из диверсантов, кто еще не овладел магией, вынуждены были полагаться на слух, а порой и просто на протянутую руку товарищей — но и к этому они были готовы лучше, чем гвардия Света.
Повинуясь указанию Магистра, отряд устремился по винтовой лестнице вверх. На площадке второго уровня их уже ждали — по тревоге лестницы и развилки коридоров перекрывались в первую очередь. Лестница, закрученная правым винтом, давала преимущества обороняющимся — при условии, что противники были правшами. Но члены отряда одинаково хорошо владели обеими руками; к тому же они стремительно атаковали из темноты, а узкая лестница не позволяла противнику эффективно реализовать численное превосходство. Главным же было то, что Темные атаковали «не по правилам». Из веревок,
— Но они же упредят других!
— Пусть, — кивнул с улыбкой Магистр.
Эргарт пристыженно замолк, поняв, что позволил эмоциям взять верх над разумом — самому ему, правда, план Магистра был неясен, но очевидно, что тот запретил преследование не просто так. Проводив взглядом скрывающихся за поворотом врагов, молодой человек обернулся на своих товарищей и только тут заметил, что Темные тоже понесли потери. В бою на лестнице был убит Норб, а Форрог получил глубокую рану в живот; Хиннару отсекли половину указательного пальца на правой руке, причем в пылу боя он даже не заметил этого и теперь изумленно рассматривал кровоточащий обрубок. «Я в порядке, — сказал он, перехватив взгляд Магистра, — я натягиваю тетиву этими», — он махнул в воздухе средним и безымянным пальцами. Кираса на широкой груди Клосса, который пер на врагов, как разъяренный медведь, была пробита в трех местах, окрасившихся ржавыми пятнами крови, но все три раны оказались неглубокими. Словом, среди раненых самым тяжелым было положение Форрога; хотя, учитывая медицинские познания Темных, рана не была смертельной, он не мог не то что воевать, но и просто идти дальше. Никто даже не заикнулся о том, чтобы нести его — всем было ясно, что подобная обуза сильно снизит шансы отряда на выполнение миссии.
— Прислоните меня к стене и дайте арбалет, — прошипел Форрог сквозь стиснутые от боли зубы, — двух-трех я еще успею прихватить с собой.
— Может, тебе лучше сдаться? — предложила Кана. — Мы победим и освободим тебя.
— Они не позволят мне прожить настолько долго, — покачал головой слепец, — они слишком нас бояться.
— Он прав, — кивнул Магистр, — дайте ему арбалет, а меч и ножи заберите, он уже не сможет ими воспользоваться. Прощай, Форрог, ты отлично бился…
— Я знаю, — осклабился раненый, — но кто-то же должен умирать и за пять минут до победы, верно? Иначе победа так и не наступит. Да и вообще, какая разница, сколько ты не дожил — пять минут или пятьсот лет, раз уж все равно не дожил… Идите, ребята, не задерживайтесь из-за меня.
Но Магистр все еще медлил — однако не из-за Форрога и даже не из-за других пострадавших, которым в это время оказывали помощь. Отряд двинулся было вперед, но, без потерь обратив в бегство нескольких лучников, дежуривших у бойниц, вновь остановился. Шум дождя не мог заглушить доносившихся издали выкриков команд, топота и железного лязга.
— Чего мы ждем? — вновь не выдержал Эргарт. Он уже понимал, что ждут они не напрасно, но, при всем уважении к главе Ордена, не хотел быть нерассуждающим орудием чужого плана. — Они ведь сейчас стягивают силы к двери во внутренний двор!
— Именно так, — кивнул Магистр. — Они пойдут в контратаку не раньше, чем соберут у двери достаточно бойцов.
— Мы не сможем пробиться там, — произнес Эргарт без возмущения и без вопроса в голосе — просто как ученик, формулирующий условия задачи.
— Мы бы и так не смогли, — ответил глава Темных. — Как только поднялась тревога, магия там стала слишком сильной.
Эргарт бросил недоуменный взгляд на бойницу, возле которой они стояли, чтобы убедиться в том, что знал и так — слишком узкая, через нее во двор не вылезти…