Овечка в волчьей шкуре
Шрифт:
Рано утром мы загружали в машину два тяжеленных рюкзака.
— Большую часть пути придется идти пешком, — заметила я. — На машине не проехать, там сплошь патрули.
— Ты сможешь найти место? — как бы между прочим поинтересовался Андрей.
— Смогу.
— У меня есть хорошая карта…
— Она вряд ли понадобится, я провела там три года и успела облазить эти горы вдоль и поперек.
— Ты так и не сказала, что мы будем делать потом.
— Не люблю загадывать. Сделаем дело, там посмотрим.
После полудня, преодолев горный перевал, мы выехали
— Малоприятное зрелище, верно? — все-таки не удержавшись, спросила я.
— Что? — вроде бы не понял он.
— Женщина-убийца, что может быть отвратительнее?
— Я люблю тебя, — помедлив, сказал он, а через полчаса мы стали подниматься по склону. До темноты преодолели сорок километров и встали на привал, огонь не разжигали, до базы боевиков отсюда было километров тридцать, и следовало соблюдать осторожность.
С первыми лучами солнца мы тронулись в путь. Я шла впереди. Самый трудный участок тянулся километров десять, на него мы потратили около трех часов. Места были глухие и труднопроходимые, я изрядно вымоталась. За все это время мы не встретили ни единой души. Возможно, нам просто везло. Я по опыту знала, что везение обычно бывает недолгим, и чем ближе мы подбирались к намеченной цели, тем настороженнее я становилась.
— Привал? — спросил Андрей, наблюдая за мной; дважды за последние несколько минут я умудрилась оступиться, рубашка намокла от пота и липла к телу. Я сняла кепку, вытерла ею лицо и кивнула:
— Десять минут. — Села, привалившись спиной к огромному валуну, и блаженно прикрыла глаза.
— Устала? — спросил Андрей.
Меня поразил его голос, в нем не было озабоченности, только нежность, и на мгновение мне показалось, все можно вернуть: нашу прежнюю жизнь вдвоем, в которой один день так похож на другой, заботы, домашние хлопоты и даже мечту о ребенке…
— Нет, — не открывая глаз, ответила я. — Со мной порядок. Выгляжу, должно быть, паршиво, но на самом деле все совсем неплохо. Я успела отвыкнуть от таких походов…
— Мы могли бы быть очень далеко отсюда, — не удержавшись, напомнил он, а я едва заметно усмехнулась. Потом резко поднялась. — Ровно десять минут, — сказал Андрей, взглянув на часы.
— У меня внутри будильник, — попробовала отшутиться я и указала рукой на ближайшую вершину. — Вон туда мы должны подняться.
— И что там?
— На той стороне база. Сейчас все сам увидишь.
На вершину мы поднимались очень осторожно, опасаясь сюрпризов, но их не было.
— Все чересчур просто, — проворчал мой муж, устроился за нагромождением камней и поднял бинокль. Потом передал его мне. — Похоже, базу покинули.
— Точно, — согласилась я, минут десять понаблюдав в бинокль.
— Что бы
— У меня два варианта. Первый: Искандер не захотел рисковать и ликвидировал базу.
— Допустим. А второй?
— Второй ещё проще: нас ждут.
— Отлично, я знаю только один способ проверить: спуститься вниз.
— Без надобности, — покачала я головой, вызвав у Андрея недоуменный взгляд, потом ткнула пальцем вниз. — Вон там, в паре километров от базы, есть колодец, давно заброшенный…
— Дискета там? — нахмурился он.
— Там. Отец успел связаться со мной за несколько часов до своей гибели. Я была здесь, на базе. Отправляясь за оружием, он ещё сомневался в том, что Искандер причастен к тому, что здесь происходит. В самом деле нелегко поверить, что давний друг сотрудничает со спецслужбами, которые считались его злейшими врагами. Отец сказал: «Все в порядке, приезжай, захвати стекляшки». Это означало: мне надо немедленно покинуть базу, перейти границу, а потом отправляться в Турцию, где у отца были друзья. Но я нарушила приказ, я чувствовала, отец в опасности, а дискету и несметные богатства спрятала в колодце.
— Искандер, если он не дурак, должен был все здесь обшарить… Ведь ситуация проста: если ты получила от него алмазы, но при тебе их не оказалось, значит, они спрятаны где-то здесь…
— Искандеру прежде всего нужна дискета, его хозяева были в ней заинтересованы слишком сильно. Я ведь говорила: окажись она не в тех руках — и многие большие люди лишатся голов, ну не голов, так кресел… Искандер даже был готов пожертвовать алмазами, лишь бы быть уверенным, что мой отец и я мертвы. Твой брат рассуждал иначе, чужие карьеры его не волновали, а вот деньги… Он не дал мне умереть, а Искандер остался с носом: ни алмазов, ни проклятой дискеты и я жива и здорова.
— Не повезло парню. Тем больше повод обшарить здесь все до последнего камня.
— Возможно, он так и сделал. В этом случае кто-то из его ребят лишился головы, а богатство развеялось по ветру…
— Этот суперклад заминирован?
— Разумеется. Мы с отцом, если верить досье, отличались маниакальной страстью к всевозможным предосторожностям. Идем…
Мы подошли к колодцу, когда солнце перевалило за вершину горы.
— Скоро стемнеет, — заметил Андрей, тревожно оглядываясь. Тишина ему, как и мне, казалась подозрительной.
— Давай веревку, — кивнула я.
— Может, лучше мне? — заглянув в колодец, спросил он с сомнением. Я покачала головой. Он достал веревку из рюкзака, а я начала спускаться. Колодец неглубокий, метра три, не больше, но здесь уже было темно, пришлось зажечь фонарь. Спускалась я крайне осторожно, тонкую, как волосок, проволоку заметила не сразу, и вновь меня поразило, как двигаются мои руки, выполняют привычную работу умело и быстро. Мне хотелось плакать. Я достала металлический контейнер, величиной с маленький термос, сунула его в сумку и кивнула Андрею. Он торопливо поднял меня из колодца. — До темноты надо успеть подняться на вершину, — сказал он, понижая голос до шепота. — Не нравится мне эта тишина.