Овердрайв (сборник)
Шрифт:
Я не пошевельнулся.
— Слушай, Франко, у нас есть кое-что для тебя, — почти не понижая голос, с серьёзностью «шестёрки», посланной на очень важное задание, произнёс он, подвигая ко мне стаканчик. — Маленькое дельце. Я знаю, тебе нужны деньги. — Он вытащил увесистый золотой портсигар с огромным безвкусным рубином на крышке. Эффектным движением фокусника раскрыл, демонстрируя содержимое. — Не хочешь?
— Риззо, исчезни, ты мешаешь мне наслаждаться кофе.
— Кофе? — он презрительно хмыкнул. — И чего ты пьёшь, Франко, капучино или эспрессо?
— Если через три секунды ты не испаришься отсюда, я разобью о твою лысую башку эту чашку.
Я поднял на него глаза и толстяк словно сдулся, хотя я не пытался его напугать.
— Ты идиот, Франко, — процедил он, сквозь зубы, вставая, сильно разочарованный во мне и провалом задания. — Сдохнешь на помойке.
Риззо, ублюдок, ни тебе, ни твоему гребанному дону Доматто не понять, что я не хочу возвращаться в прошлое. Не хочу! Черт возьми!
Суд определяет вам высшую меру наказания, предусмотренную законом
Шериф штата передаст вас в руки палача в тюрьме штата
Я вошёл в гостиную казино, ещё пустую, без публики. На фоне рояля выделялся стройный женский силуэт. Осиная талия, бесконечно длинные стройные ножки, литая грудь, соблазнительно выглядевшая в разрезе золотистого платья. Мы женаты с Ритой пять лет, а я хочу её, как в тот день, когда впервые увидел. Если бы мог, сделал бы её голливудской звездой. Но на «фабрике грёз» свои законы. Я слишком мелкая сошка по сравнению с каким-нибудь Говардом Хьюзом. Впрочем, он ни хрена не разбирается в кинематографе.
Я вскочил на эстраду и обнял Риту сзади, поцеловал в шею.
— И что вы тут делали без меня? — спросил я, делая вид, что ревную.
— Мы репетировали с Гленом, — объяснила она совершенно очевидную вещь.
Глен оторвался от клавиатуры рояля и бросил на меня на удивление печальный взгляд.
— Классно играешь, — сказал я, чтобы ободрить. — Я в тебе не ошибся. Из тебя выйдет толк.
— А Франко тоже играл раньше, — вдруг подала голос Рита. — Правда, дорогой? И ничуть не хуже тебя, Глен.
К моему глубокому неудовольствию она выскользнула из моих объятий, отошла в сторону, присев на стул рядом с Гленом.
— Да ладно, — театрально смутился я. — Скажешь тоже. Играл. Баловался.
— А почему перестал? — удивился Глен. — Кодекс чести не позволяет?
— Дева Мария, какой кодекс! Результат стычки с копами. Сломал пару пальцев и привет, — я помахал перед его носом пятернёй — Да плевать, мне это не важно. Смотри, какая у меня есть вещь, — гордо объявил я, доставая из наплечной кобуры тяжёлый револьвер с длинным блестящим стволом. — Новинка. Только, что выбросили на рынок. Точность, мощность потрясающая. Полированный ствол, рукоятка из
Он уважительно взвесил на руке мою «игрушку», перевернул к себе выгравированной надписью, чуть заметно усмехнувшись.
— От дона Марчианно? Он тебя слишком балует. И тебе это важнее?
— Ладно, скажи лучше, — бросил я, пряча подарок в кобуру. — Чего такой грустный.
Он нахмурился, вернулся к роялю и наиграл какой-то мотивчик. Я ощущал, что он стесняется. Хотя, это выглядело глупо.
— Глену предложили концертный тур по побережью, — Рита решилась сказать то, чего боялся Глен. — Понимаешь? Для него это важно.
— И что тебе мешает? — поинтересовался я. — Давай. Я тебя отпускаю. Можешь, если хочешь захватить Риту с собой, — я задорно подмигнул ей. — Представляешь, как будет круто, если ты станешь знаменитым.
— Не в этом дело, — мрачно отозвался он. — Это же не просто так. Чтобы провести на нужном уровне, нужна хоть какая-никакая раскрутка. Понимаешь? Эти уроды — жуткие скупердяи, пока не поймут, что смогут отбить своё бабло, ни хрена вкладывать в меня не будут. Ни цента.
— И сколько надо? — деловито осведомился я. — Ладно, давай, колись. Мы же друзья, твою мать. И я не жмот. На хорошее дело мне не жалко.
— Много. Очень много. Пятьдесят кусков.
Я усмехнулся. Всего-навсего. Больше разговоров. Я быстро спрыгнул с эстрады и вернулся буквально через пару минут. Выложив перед его носом пачки банкнот.
— Хватит этого?
Он поднял на меня взгляд, в котором светилось восхищение, от чего я без меры загордился собой. Его щеки зарделись, как у подростка, которого застали с баночкой любимого варенья.
— Это так щедро, — запинаясь, проговорил он, осторожно дотрагиваясь до пачек.
— А это тебе ещё, маленький подарок от меня, — добавил я, протягиваю папку.
Он открыл, пролистал и удивлено поднял на меня глаза.
— Ты что, музыку пишешь?
— Да не музыку, а так, глупости всякие. Может тебе что пригодится. Исполнишь на своих концертах. Но ни слова, что это — моё. Иначе меня на смех поднимут. Только там, конечно, аранжировка нужна хорошая. Ну, это я тебе помогу. У меня есть кое-кто на примете.
Приведёт смертный приговор в исполнении
Способом, предписанным законами штата
И да упокой Господь вашу душу
— В чем дело, Маккой? Прокурор Дэнильс знает о вашей выходке? По какому праву вы арестовали мою клиентку? По совершенно надуманному обвинению! Она — уважаемый член общества, филантроп, вдова великого композитора.
— Помолчите, Саммерс, — грубо оборвал его помощник прокурора.
Он пристально взглянул на сидевшую рядом с адвокатом удивительно красивую женщину с царственной осанкой. Аристократка. Нежный овал лица, огромные серо — зелёные глаза, резко очерченный волевой рот.