Овердрайв (сборник)
Шрифт:
— А Дашу? — плечом привалился к косяку двери в комнату.
Запах покруче, чем в иной подворотне, во главе хлама музыкальная установка и комп. Небритое с нового года существо сливается с обстановкой, только лихорадочно блестят белки глаз.
— Даша… Мой ангелок… Я подарил ей ее мечту, знаете? Она всегда хотела петь, но… — он жмет собственную майку.
— Она не хотела петь. Она хотела стать учительницей.
— Нет. — мотает головой — Она должна была петь. Я смотрел на нее и видел… Как она становится звездой. Со мной, понимаете?..
— Но она была не согласна. — пальцы потянулись за сигаретой, но возникла мысль, что тут все от одного пепла вспыхнет.
— Да… Да! Мне ничего не оставалось, кроме как помочь ей! Переделать ее записи со школьных концертов и пустить в сеть! А потом я просто вывел в компьютере ее голос, для себя… Она не была со мной… Я стал ею…
Выдохнул, взгляд скользнул по плакатам Джессики на стенах, по присоскам с проводками, считывающими движения, каким-то пультам.
— …А потом я понял, чем стал… Я сделал своего ангела шлюхой… Я стала продажной певичкой… Я… Я не хочу больше этого.
Тут я отметил в хламе шприцы. Еще и смещающие личность колол… Не заметил, как пальцы начали яростно тереть лоб. Взгляд скользнул по детищу техники, настоящей Джессике. Не такая красивая, как предыдущие боты, но…
Рукоять пистолета легла в ладонь под панический вскрик больного.
…
' — Знаете, я только устроюсь в новой школе, как меня опять находят. Я слышала последние новости об исчезновении этой Джессики, господи, ну пусть уже это закончится. Представляете, прямо посреди урока заходят и в лоб и спрашивают. И потом месяц дети только об этом и думают!
— А Вы что преподаете?
— Физику. Всегда ее любила… Хочу преподавать в ВУЗе, но пока плотно заняться нет возможности.
— Из-за Джессики?
— Я могу жить только в некрупных городах… Муж говорит, скоро тему ухода этой Джессики обмусолят и станет легче… Может, хотите попробовать мой сырный пирог?'
— Грег! — заорал в трубку хрипловатый голос. — Там вообще не ловит или ты опять в наушниках?
Перевел взгляд в окно поезда. Унылые города сменяются такими же, только украшенными новогодним неоном.
— Я слушаю Вас. Простите.
— Я жду новость о Джессике! Это должна быть бомба! Что ты нашел?
— Как я и говорил. Все Джессики — шлюхи с пластикой или боты. Настоящей не существует.
Diamond Ace. Adagio. Adagio. Розовый шум
Темным комнатам с их едва колышущимися шторами.
Розовый шум океана вскрывает сознание. Его шипение эхом разливается в небольшой пещере, улыбающейся бесконечной глади тусклым костром — суррогатом тепла, которым я спасаюсь от бриза.
Когда лунная облатка повисает над островом, становится не так холодно, и я замираю в ожидании помех, издаваемых радиоприемником вот уже неделю. Я засыпаю огонь песком и, словно мальчишка, которому не терпится залезть под елку, отдаю каждый фотон своего внимания Чарли. Он
— Эй, приятель…
Хриплый голос уставшего от жизни старика, прошитый тысячами трагедий, которые с ним не случались. Чарли говорит очень медленно, спокойно. Он никогда не останавливается, чтобы соткать новую мысль из неизвестного опыта. Изредка откашливаясь, Чарли просит прощения, с трудом делает глубокий шершавый вдох и продолжает.
А я слушаю его, порой оглядываясь на лавровых голубей, разбивающихся об останки лайнера «Виктория».
* * *
В момент, когда спикерфоны заговорили с пассажирами, я лежал в своей каюте и перебирал в руках таблетки валиума. Тогда они казались панацеей.
«Говорит капитан круизного лайнера „Виктория“».
Что ты будешь делать, если даже подделка бога на судне впадет в истерику? Дрожащий баритон на время затих, чтобы мы приготовились к плохим новостям. Пауза для перорального принятия правильного решения.
Спикерфон беспомощно трещал, позволяя разобрать одно единственное слово.
«Ураган».
Должно быть, где-то ему уже присвоили имя. Элтон, Отис, Кармайкл, Чарльз. А я распечатал трамадол и направил его по тому же маршруту, что и диазепам мгновением ранее.
«Сохраняйте…»
Что мы должны были сохранить, капитан? Здравомыслие? Спокойствие? Имущество? Трезвость?
Сотни коров и панд шли к эпицентру своего личного апокалипсиса. Страшные крики несчастных животных бесперебойным сигналом накладывались на рваный погребальный инструктаж человека в фуражке.
«…паникуйте…создавайте…давку…не…не…надевайте…спа…жилеты…»
Валиум помог трамадолу.
Оставалось лишь ждать, когда кипящая пучина примет меня — счастливого и обдолбанного — в свои объятия.
* * *
Чарли упоминал о том, как они познакомились. Для кого-то Портобелло-роуд всего лишь свалка недостаточно модных безделушек, вызывающих аллергию у достаточно современных старлеток — таких же дряхлых, как их представления о работах Бэнкси, или Уорхола. Но каждый человек, побывавший на рынке антиквариата, знает: главное здесь — не пыльные вискозные платья, шотландские каменья или черный веер из страусовых перьев. Нет. Если ты оказался на Портобелло, попробуй отвлечься от тех сокровищ, что предлагают тебе Филлипс или Клеантос, и посмотри на окружающих тебя людей.