Оверсайз. Приятки с моллионером

Максимовская Инга

Очнулся я не скоро, судя по тому, что уже успели приехать службы полиции, скорая и спасатели. Поерзал на неудобной каталке. Слушая бубнеж.

– Да не пил я. Клянусь. Могу в трубочку дыхнуть. И запрещенных препаратов не принимал, я ж не идиот,- злился кто – то рядом.

– Ага. Конечно,- хмыкнул мужской голос.- Так я тебе и поверил, что мужик выскочил тебе под колеса верхом на кабане.

– Век свободы не видать, начальник, так и было. Он еще вопил что-то про грушу, и что он ее уроет. Садовод может, черт его знает.

– Груша, — простонал я, вспомнив последние события.

– Спокойно, вы помните свое имя? – склонилась надо мной симпатичная

медичка.

– Груша,- промычал я, чувствуя себя разобранным на части.- Найдите мне Грушу. И Огурцу позвоните. Пусть землю роет, как кабан, но из – под земли достанет мне горячую киску. Дайте мне телефон, мать вашу.

 Девчонка поджала губы и исчезла из поля видимости. Наверное пошла за мобильником.

 С тех пор как это чертово исчадье появилось на пороге моего дома, моя жизнь превратилась в театр абсурда.

Глава 14

Аграфена

– Терпеть не могу абстракционистов и эксгибиционистов. Я их не понимаю,- проныла Туська, помешивая пальцем с длиннющим гелевым ногтем кофе в толстостенной чашке. Ложек она не признает. Считает, что так выглядит экстравагантно. Хотя, как по мне это отвратительно. Господи, я приперлась в эту галерею рискуя головой, меня ищут, явно не для того, чтобы угостить козинаками, а я сижу в арт – кафе и пью отвратительный смузи, похожий на жидкую грязь, и слушаю стенания о том, как наш бизнес летит псу под хвост. И виновата в этом со всех сторон я.

– Ну что это за баба, если у нее титька в ухе нарисована, да еще и маститная? Фу. Экспрессионисты тоже конечно не фонтан, но там хоть ясно что откуда растет,- продолжила фонтан красноречия моя подруга и оттопырив мизинчик, поднесла к губам кусок фарфора.

Я не люблю такую посуду. Чашка должна быть тоненькой, с эмалью, а не похожей на орудие убийства. А в руках Туськи она выглядит еще более устрашающе. Смотрю на посудину, а думаю совсем о другом. 

– И приоделась ты сегодня адски как чучело. Я тебя еле узнала. Возможно в этих своих балахонах ты и выглядишь куртуазно и даже, может быть, своей в тусовке этого облезлого, хм...бомонда, но поверь, ни один мужчина не посмотрит в сторону дамы, одетой словно с чужого плеча,- продолжила делать мне мозг любимая подружка.- Кстати, тот мужик, который тебя объявил в розыск, он как? Лапочка? Или опять какой-нибудь Бармалей с чахлым подсолнухом в лапе? Зря ты конечно его уделала. Говорят он в больнице, и разумом помутился. Тебя с кабанихой сравнивает, это мне Катька сказала, она у Вальки узнала. Ну у той, которая медсестрой в больничке работает. Он всем рассказывает, как скакал на лесной хрюшке, прикинь. Прям, я поэт, зовусь я Светик. или как там по тексту? Пистолетик, ми...

– Хватит, я поняла, не продолжай бога ради. Тебя только мой модный лук волнует?
– хмыкнула я, одергивая ультра – модное худи цвета графит, поправила паричок из нефти, купленный мною у цыганки в переходе, и накладки за щеками проверила языком. Дура Туська какая, сплетни собирает, как бабка базарная. В одном подруга права, смотрюсь я сейчас бомбически. Даже Ба промолчала, увидев меня сегодня. А если у этой язвы слов не нашлось, значит я превзошла себя. Но кабаниха – это конечно слишком. – Да я пальцем его не трогала. И, кстати, Пикассо один из самых дорогих художников мира. А прославился он именно своими произведениями, написанными в стиле...

– Оооо, ты пришла поговорить со мной о веяниях в живописи? Или расскажешь мне, почему о тебе орут из каждого утюга, у меня на голове постоянно

сидят какие – то придурки, ожидающие твою облезлую персону? Всех клиентов разогнали. Я убытки считать устала. Слава богу эти бандерлоги не смогли себя пересилить и не увязались за мной сюда. Хотя был еще вариант с библиотекой. Туда бы эти ведроголовые точно не сунулись,- закатила глаза подруга, залпом опустошив чашку. – И кстати, твой любимы Пабло был извращенцем и бабником. А еще он мертвым родился. В общем, не забивай мне голову. В следующий раз только реалисты. Еще одну шедевру под названием «УЗИ груди любимой женщины» я не переживу. То ли дело Гоген с «Подсолнухами» своим.

– Ван Гог,- вздохнула я.

– Чего?

– Подсолнухи был и у Ван Гога. Слушай. Тусь,

– Правильно, у него были. А у тебя мозга как не было, так и нет. Козлевич, между прочим, неустойку с нас требует. Ты прячешься. И фургон...

– Вот, кстати, о фургоне,- икнула я, пытаясь вставить хоть слово в бубнеж Наташки.

– Вот кстати, да. Кто новый купит? Я приехала в поселок. А там нет нашей коняшки. Больше тебе скажу, на следующий день магазин твой вскрыли цветочный. Переломали все, а убытки кто будет возмещать? Я между прочим, тоже вкладывалась, - выпучила глаза подруга, мне аж страшно стало, что они у нее вывалятся, как у пекинеса.- Груня, корабль тонет – воды хватит всем. Кстати, смотри ка, мои конвоиры все же пересилили себя. Один из них просто лапочка. У нас даже был романтик один раз. Ну ладно. Пару раз. Но ничего серьезного. Без прониконовения в мою душу.

Я оглянулась, и увидела замерших в дверях, уже знакомых мне мордоворотов. Интересно, кто из этих «красавцев» лапочка по версии Туськи? Тот что на бородавочника похож, или дерганый, которого маньячила зовет Огурцом?

– Мне пора,- сдавленно вздохнула я, вскакивая с места.- Тусь, фургон очень мне нужен, слышишь?

– Ну, я в общем, давно уже, год назад, поставила на него маячок. Ты не подумай, не от того, что тебе не доверяю, просто...- замела хвостом подружейка. Надо же, во врать. Нет, ну ты подумай, это ведь именно та причина. Она мне не доверяет. – А сама виновата,- пошла в наступление паразитка. – Сколько раз ты его на парковках теряла? И у тебя тачку угоняли, вместе с чихуа –хуа клиента, между прочим. Так что нечего тут обиженную добродетель из себя строить, или благодетель, не помню как правильно.

– Короче,- рявкнула я, наблюдая, как к нам приближаются медленным шагом два «лапочки, зайчика»

– Скину координаты на телефон,- расцвела в улыбке Туська.- Вали давай, я отвлеку мальчиков.

Долго уговаривать меня не пришлось. Я подскочила на пыточном стуле, и с места взяла в бодрый галоп.

– Ой, пупсичка,- донесся до меня голос Туськи. Поборов желание оглянуться и посмотреть, кто же все таки из этих двоих «пупсичка», я ввинтилась в толпу любителей абстракционизма и постаралась слиться с волнующимся бомондом. Пахнущим как свора бомжей на автовокзале в городке со славным названием Гниды. Доводилось нам с бабулей там ночевать однажды.

– Мадам, пардон за любопытство, вы ищете черный выход? – заговорщически спросил патлатый парень посмотрев на шкафоподобных пупсиков, сканирующих пространство галереи рассеянными взглядами. Картины, кстати, и вправду вызывали оторопь. Уж на что я искушена, но мне кажется, даже у Огурца шедевры вызвали отрыжку и изжогу, потому что на зверской морде появилось растерянное выражение.

– Вы меня очень обяжете,- в тон художнику и судя по рубашечке, украшенной растительным принтом, заядлому растаману, ответила я.