Ойкумена
Шрифт:
Пользуясь моментом, Сантели еще раз кратко оговорил условия предприятия, для всех, во избежание. Потому что в отличие от обычных походов, этот планировался по-особенному и оплачивался специфически.
Как правило, за редкими исключениями, добытый Профит не делился сразу, натурой, а сдавался перекупщикам во Вратах или ином городке, которых (населенных пунктов) насчитывалось пять. А уже вырученные монеты делились на доли, которые распределялись в оговоренном порядке - по две бригадиру, алхимику и лекарю плюс личные премии за разные осложнения. «Смоляной» мог взять себе что-нибудь из общей добычи, но лишь то,
На этот раз Сантели прибег к иному правилу, более редкому. По сути, он не собирал бригаду, а нанимал по отдельности каждого бойца и только на один поход. Участники ватаги не претендовали на Профит, но бригадир обязывался выплатить щедрое вознаграждение по возвращению, независимо от результата похода. Причем деньги заранее резервировались и сдавались на хранение Матрисе, как доверенному посреднику. Так что в деревянном ящичке, опечатанном сургучом, звенела и денежка, положенная Елене, заработанная авансом. Разумеется, если девушка вернется обратно, и бригада не сочтет, что нанятая лекарша вопиющим образом пренебрегла своими обязанностями.
Такой устав обычно действовал в том случае, если бригада отправлялась работать по заказу, в поисках чего-то конкретного и с опасностью выше среднего. Бригадир также имел право не сообщать о целях похода до самого конца, однако и платить тогда приходилось очень высоко, чтобы соблазнить наемников «предложением в мешке». Таковым правом Сантели воспользовался, и Елене было обещано (положено при ней же в кассу) три золотых мерка, деньги, каких она здесь еще не видела, месячное жалованье сержанта-латника.
Сантели закончил честным предложением для колеблющихся подумать еще раз и отказаться, пока не вышли за ворота. А уж если кто выйдет, так потом не трястись и работать до победы. Предложение сопровождалось красноречивым взглядом в сторону Елены. Девушка стиснула зубы и промолчала. В свою очередь глянула на Шену и подумала, что теперь выглядит почти так же - стройная, подтянутая, в нормальной человеческой обуви вместо гремящих деревянных копыт и штанах с демонстративным гульфиком. Спохватившись, Лена быстро натянула на голову шляпу, похожую на пиратскую треуголку с завязанными наверху полями. Мало ли, кто мог подвернуться на выходе из городка, так что показывать свою рыжину не стоило.
Сантели будто чего-то ждал, и Лена не понимала, чего, пока заспанный подмастерье не притащил из пекарни корзину свежеиспеченных пирогов и пряников, не простых, а «путевых». Делались такие пироги не столько для кулинарного разнообразия, сколько для консервации продуктов. Обычно с двумя начинками (на одной стороне обычная, овощная, на другой сладкая), с обилием жира в тесте, они могли храниться несколько дней, при особом умении пекаря до недели. Главное, в ткань завернуть, на солнце не оставлять. Пряники вообще не портились месяц и более, за счет обилия меда в тесте и глазури, которая закрывала все поры в корочке, наглухо запечатывая содержимое и не позволяя влаге испаряться.
Теперь можно было отправляться.
Завтракать всей компанией не стали. По традиции на первый день каждый сам запасал себе провизию по вкусу
– Ну что ...
– Сантели обвел взглядом свое невеликое, но достаточно боевитое и бодрое воинство. Поднял вверх палец и негромко сказал.
– Пантократор с нами. Двинулись.
Оба дезертира синхронно ответили вздернутыми ладонями и выставленными пальцами, только двумя вместо одного. Зильбер показал «викторию», Айнар классическую панковскую «козу». Лена такое уже видела - подобным же образом поступали при упоминании Иштэна и Эрдега. Сантели, впрочем, не обратил на это внимания, так что религиозная терпимость восторжествовала.
Когда отворили ворота, предутренняя сырая прохлада сразу куснула руки и лицо, попыталась забраться под балахон и теплую рубашку. Лена поежилась. Лошадь номер четыре зашагала с неторопливой точностью метронома. Черная тень мелькнула в стороне, коротко муркнула. Господин Кот подошел к Лене и очень серьезно посмотрел на нее снизу вверх желтыми светящимися глазами.
– Мне пора, - тихонько сказала девушка.
– Я вернусь.
– Маааа...
– ответил мяур, и Лена вздрогнула, настолько не по-кошачьи это прозвучало. Словно ребенок на одной ноте протянул.
Господин Кот меж тем легко вспрыгнул на столбик забора, что ограждал сарай Матрисы, и там свернулся в плотный шар короткой игольчатой шерсти. Овальные зрачки неотрывно сопровождали небольшой караван. Словно две свечки, зажженные в ночи для заблудившихся путников. Там котэ и сидел, пока телега не растаяла в ночи, провожая путников немигающим взглядом. Так, словно ведал что-то, людям неведомое и недоступное. Может быть, так оно и было, недаром же мяуров считали колдовскими зверями…
Было темно, можно даже сказать - кромешно темно. Ветер с восточных гор нагнал туч, и огромная луна спряталась за тяжелым, непроницаемым пологом. Бизо надвинул поглубже шляпу и зажег волшебный светильник, так что дальше бригада топала при мертвенном синеватом свете. Лена первый раз видела в работе «лунный кристалл» и теперь хорошо поняла, отчего «смоляные» часто предпочитали им обычные факелы и лампы. Кристалл давал немало света, тут спора нет. Но свет этот был ... неудобный. Как в старых компьютерных играх вроде «Халфы», где еще не могли достоверно имитировать пучок света, и потому текстуры подсвечивались, будто сами по себе. Свет казался просто неприятным, царапал глаза, но самое главное - скрадывал детали, прятал их в полутенях. Такое освещение годится для мирного дела, кое-как сойдет в пути, а в бою может быть опасно.
Лена повторила жест алхимика, натягивая плотнее шляпу, подумала, не расстегнуть ли стянутые поверх тульи поля, опустив их как науши, для защиты от холодного ветерка. Хотелось подпрыгнуть, бежать, может даже взлететь. Ощущение необыкновенной легкости и прыгучести овладело лекаршей. Это сказывались штаны и ботинки, в них Лена чувствовала себя атлетом, который долгое время тренировался с отягощениями, и теперь, наконец, избавился от них. Подумалось, что ради этой легкости определенно стоило согласиться на риск. И будь, что будет.