Озарение Нострадамуса
Шрифт:
— Так это же замечательно!
— Как сказать. Не могу же я принять его в своей заброшенной лаборатории, — горестно усмехнулась доктор наук. — Аппаратура давно бездействует, сотрудники почти все на «подработке»… Жить-то всем надо.
— Примите у себя дома. Знаете что! Давайте я вам помогу подготовиться к его приезду. Когда он будет в Москве? — предложила Неля Алексеевна.
— Через несколько дней, но я, право, не могу…
— Можете, можете! Если хотите, то и я заинтересована в том, чтобы нашей науке не петь «Дайте милостыню…», —
— Как это возможно?
— Поговорим вместе с вашим американским «дядюшкой». Я немного понимаю по-английски, а вы мне еще поможете, — голосом, не допускающим возражений, сказала Неля Алексеевна.
Елизавета Сергеевна еще некоторое время сопротивлялась, но гостья была столь дружески напориста и искренна в своем желании, что она в конце концов согласилась.
В передней раздался звонок.
Елизавета Сергеевна пошла открывать дверь и скоро ввела в кабинет высокого мужчину с огромной лысиной и пышной седой бородой.
Знакомьтесь, Николай Андреевич, мой сосед и, в какой-то мере, шеф, старый друг моего покойного мужа, академик, — представила она вошедшего.
— Очень рад, — гулким баском проговорил академик, церемонно прикладываясь к ручке Нели Алексеевны,
— Вот Неля Алексеевна вызвалась помочь мне встретить американского ученого, — сказала хозяйка.
— А! Нобелевского лауреата! У них, что ни шаг, то нобелевский лауреат. В Стокгольме за ними почти девяносто процентов премий забронировано. Как будто больше нигде в мире ничего не делается, — сердито проворчал академик, усаживаясь в кресло.
— Американец говорил вам, для чего приезжает в Москву? — спросила Неля Алексеевна.
— Известно зачем! — поднял на нее умные глаза Николай Андреевич. Мозги наши воровать. Своих недостаточно, за чужими тянутся. Хочу предупредить вас, Лизочка, не поддавайтесь на устроенный быт под Вашингтоном. Пусть у нас скверно, а все на родной земле… Не клюйте на их жирного червячка.
— Да что я, рыба, что ли? — обиделась Елизавета Сергеевна.
— А кем вы себя почитаете? Коммерсанткой, делающей свой тротуарный бизнес? — ворчал академик.
— Ну уж, Николай Андреевич… — смущенно пыталась остановить гостя Елизавета Сергеевна.
— И нечего мне рот закрывать. В нашей мутной воде сейчас как раз добычу и ловить. Вот и ждите такого ловца.
— Вы считаете, что я не должна его принять ни в институте, ни дома? — спросила Елизавета Сергеевна.
— Институт не позорьте, и так стыдно, а насчет дома, то я препятствовать вам права не имею, хотя и хотел бы иметь. На какие такие средства прием организовать хотите? При ваших-то доходах?
— Николай Андреевич, да я уж давно кофе торгую.
— Вполне научное занятие.
— Расходы я приму на киностудию, у нас на мою кинокартину счет открыт, — вмешалась Неля.
— А вам почему так хочется спровадить нашу милую хозяйку далеконько за океан? — иронично спросил старик.
— Ни в коей мере! Я просто хочу средствами
— Предоставляли, и не раз. Так ведь украдут, непременно украдут! А нам оставят выражение глубокой благодарности американским «дядюшкам», — усмехнулся академик.
— Какой вы злой, Николай Андреевич! — удивилась Неля.
— Будешь злым… Когда вам в картине неумеренный злодей понадобится — к вашим услугам.
— Я пока только на Елизавету Сергеевну покушаюсь.
— Покушайтесь, только не скушайте! Она нам еще пригодится. Очень пригодится! — сказал Николай Андреевич вставая с кресла и раскланиваясь с дамами. — Патриотизм! Патриотизм выше всего! Всегда надо помнить об Отчем доме, об Альма-Матер!
Он ушел раздраженный, оставив запах сигаретного дыма и мужского одеколона.
— Вот, он всегда такой! — как бы извинилась за гостя хозяйка.
— Лиза, милая, позвольте мне так вас называть, он ведь в какой-то мере прав! Но принять американца мы с вами должны.
Женщины расстались друзьями.
Неля Алексеевна позаботилась, чтобы и квартире Елизаветы Сергеевны включили телефон, и явилась к ней, нагруженная покупками.
— Теперь в магазинах, казалось бы, все купить можно. Недаром ревнители рыночной экономики хвастают полными прилавками. Правда, купить-то далеко не все могут. Далеко не все! — возмущалась она.
Американцу было уготовано чисто русское гостеприимство. Но стол был уставлен далеко не русскими яствами.
— А может быть, мы все это зря? — засомневалась Елизавета Сергеевна. — Мне говорили, что в Америке такое застолье не принято.
— Так это там, в Америке. А принимаем мы его здесь, в России, так что пусть будет все по-русски, — ответила Неля Алексеевна.
И они обе занялись приготовлениями к приему гостя. И когда худой, поджарый и улыбчивый гость из Америки приехал к современной, по его словам, "Мари Кюри-Склодовски» в области иммунологии, он был пленен радушием двух русских женщин и русским гостеприимством, о котором, как он сказал, только читал у Толстого и Достоевского. За столом состоялся деловой разговор.
— У нас недалеко под Вашингтоном, в очень тихом и уединенном месте — институт. Там прекрасные условия для продолжения ваших работ, миссис Садовская, — говорил американец. — Мы были бы счастливы, если бы вместе с нами работал такой крупный специалист по иммунологии и такая очаровательная женщина. Может быть, вы согласитесь поработать у нас по контракту пару лет? Мы вам предоставим возможность завершить свои многообещающие исследования. Я познакомился с ними в журнале «Нейчер» в Англии. Это очень строгий журнал, в нем помешается только то, что бесспорно. И ваши замыслы таковы, и их необходимо довести до конца. Отчего вы не печатаете ваши последующие разработки?