Озарение Нострадамуса
Шрифт:
— Да ладно, Ваня! Он в своем деле хорош. Прости женщине такую слабость… Кстати, сейчас его и растормошишь.
— Подожди, включу противоугонку.
— Иван захлопнул дверцу и нажал кнопку на брелке с ключами.
Машина мигнула фарами.
— Попробуй, открой теперь, — предложил он сестре, протягивая ей ключи.
Едва Варвара уселась за руль, раздался резкий вой автомобильной сирены. Кроме этого у Ивана на поясе запиликал маленький аппаратик — пейджер.
Варя испуганно выскочила из машины.
— Смотри, кроме всего прочего, еще и шины спустились. Сейчас снова надуются.
— Ты уже вернулась?
В холл вышел длинный, нескладный молодой человек в пижаме.
— Оденься, родственничек, — вместо приветствия сказал ему Иван. — Найди Хныровского, чтобы живо здесь был.
— Сейчас, сейчас, — засуетился Варварин муж, Сергей.
Варя пошла распорядиться насчет завтрака, а вернувшись, присела на диване рядом с братом и спросила:
— Сколько же баксов ты за такую автокрасавицу отстегнул? Кстати, откуда они приплыли к тебе на этот раз?
— Проще простого. Знаешь, что такое квота?
— Ну это какая-то разрешенная доля, — наморщила лоб Варвара.
— Нефтяных компаний много. Все хотят нефть за границу продать, счета в западных банках иметь. А эти доли или квоты кто дает? Чиновничек! А он под отцом ходит. Понятно? Кстати, как предки между собой?
— Ты знаешь мудрость мамы… И помпадурша Любка давно не возникает. Она теперь при Бирюкове в каком-то банке.
— Бирюкова отец тогда, устраивая Хныровского, вроде к рукам прибрал через Любку эту самую…
В комнату вошел Сергей и объявил, что по телефону разыскал Хныровского и тот уже мчится на всех парах.
Горничная принесла завтрак. Не успели допить кофе, как в передней зазвучал мелодичный звонок.
— Явился уже, позавтракать не успели, — проворчал Иван. — Пойди, проводи его в отцовский кабинет. Пусть подождет.
Сергей отправился в прихожую, а Варвара рассказывала последние новости:
— …Нестабильность вокруг так утомляет. Хочется все-таки пожить красиво и спокойно…
— В этой неразберихе, сестренка, теперешнее наше благополучие, — засмеялся Иван.
И пояснил:
— Варенька моя! Разве можно при отработанном порядке состав цистерн, застрявший на каком-то разъезде, в собственность получить за одну только выплату штрафа за простой вагонов!
— Неужели это возможно?
— Ты мой законный компаньон и можешь знать, что этот состав уже к границе идет к законному покупателю, а баксы за него у меня в кармане. Вот сейчас пойду к Хмырю, узнаю, как он это дело прокрутил.
Иван встал и направился в отцовский кабинет. При его появлении сидевший там Владимир Илларионович вскочил с мягкого кожаного кресла:
— Прибыл по первому зову, Иван Васильевич! Как съездили?
— Как надо, так и съездил, — сказал Иван, усаживаясь за стол и не предлагая садиться Хныровскому. Тот стоял, переминаясь с ноги на ногу, потирая лысину.
— Давай выкладывай. Почему прибытие состава задержалось? — грозно спросил Иван.
— Так поначалу уперлись эти ослы железнодорожные.
Не дослушав объяснений Хныровского, Ромов сказал:
— Это твоя задержка чуть всю операцию не сорвала. В другой раз такого НЕ ПОТЕРПЛЮ! Ты меня знаешь.
— Как не знать… — пробормотал Хмырь.
— Теперь слушай меня внимательно! Дело одно деликатное тебе поручить хочу, — сказал Иван и, собираясь с мыслями, замолчал.
— Что задумали, Иван Васильевич? — не выдержал этой паузы Хныровский.
— Как в Мытищах депутата в Думу выбирали знаешь?
— Наслышан. В Думу хотите? — поторопился с выводом Хмырь.
— В Думе мать сидит, бери выше, — насмешливо взглянув на Хныровского, сказал Иван.
— Сенатором, значит?
— А что, прошел же в Совет Федерации Аким Вяткин, такой же бизнесмен, миллионер…
— Так ведь довыборы были из-за смерти депутатов, а из теперешних господ сенаторов в гроб пока никто не улегся, — проговорил сбитый с толку Хмырь.
— В гроб, говоришь… Людям, браток, во всем помогать нужно.
— Боюсь понять вас, Иван Васильевич, — насторожился Хныровский.
— Чего перепугался?.. Невинность из себя строишь. Или забыл уже про венок, возложенный тобой на могилу вашего банкира?.. Кстати, о Вяткине… Помнишь, как он за границей интервью давал? Он тогда еще сказал, что в нашей стране все генсеки и президенты попеременке бывают то лысые, то волосатые. Сам-то он лысый…
— В президенты, что ли, метит?
— Ну и осел же ты, Хмырь. И за что тебя только так громко величают?
— Так это от созвучности с моей фамилией.
— Фамилия твоя кала свиного не стоит. Надеюсь в голове у тебя мозги, а не помет? — рассердился Иван.
— Я рад бы сообразить…
— Так скажу тебе прямо, если твоя соображалка ослабла: его-то мне и хотелось бы видеть в том гробу. Понял? — твердо сказал Ромов.
Насмешливо взглянув на Хмыря, засмеялся и добавил:
— Двух зайцев сразу можно убить. Место освободится для довыборов, и конкурента на последующих выборах не будет… Пораскинь мозгами! В мраморных бассейнах купаться станешь, как в лучших американских фильмах. Как царь жить будешь. Вилла там мраморная… и все такое.
— У царей всегда дворцы были, — засопев, проговорил Хныровский.
— Дворцы были не только у царей… — перестал улыбаться Иван. — Обмозгуй своим серым веществом, как дело сделать. Найди того, с кем про банкира договаривался. И запомни! Я тебе ничего не говорил и ничего не знаю.
— Тогда наемные поработали. Высокие профессионалы… И тариф был высокий — десять тысяч баксов. Банкир-то что, а тут личность известная, засветиться ничего не стоит…
Владимир Илларионович уходил от Ивана Ромова озабоченным. Дело, в которое его втягивал Иван, метивший едва ли не на монарший трон, смущало и пугало его. «Моими руками жар загребать хочет, а ведь если оступлюсь — руки не протянет, еще и подтолкнет для скорости падения», — медленно спускаясь по лестнице и вытирая платком вспотевшую лысину, думал он. Хныровский не был бы Хмырем, если бы отказывался от такого рода дел, рискуя потерять все выгоды, которые он имел от деятельности Ивана Ромова.