Озарение Нострадамуса
Шрифт:
Примерно такой же разговор происходил и во втором издательстве, где побывал Бойтаковский. На беду, у него не было никаких знакомых в этом городе. И, видимо, здесь никто не заинтересуется переизданием его книг на русском языке. В самом деле, для кого?
А лишь это могло заложить прочный фундамент в его зарубежное существование.
Вернулся он в свой номер, что называется, без задних ног. Ведь он исходил весь город пешком, вдоволь насладившись умытыми улицами, сверкающими цитринами магазинов, непостижимым количеством всевозможных товаров, о которых в Москве он и подумать
К счастью, хоть в этом отношении он не чувствовал себя совершенно чужим.
Он даже завел разговор с каким-то старикашкой, усевшись рядом с ним на скамейку в парке, чтобы отдохнуть. Разговор разочаровал его.
— …что вы думаете об СССР и о том, что там сейчас происходит?
Старик подозрительно посмотрел на него:
— Слушайте, сударь, я еще помню гестаповцев. Они так же начинали разговоры.
— Нет, почтенный господин, я — иностранец, просто интересуюсь вашим мнением о России, потому что сам только вчера прибыл оттуда.
— На русском фронте погибли оба моих сына. Сам я — оперный дирижер. Дирижировал оркестром, исполнявшим Моцарта, Бетховена, Вагнера… Я не в восхищении от казацкой музыки вашего Чайковского. Предпочитаю Верди и Пуччини. А во время войны наш оркестр играл марши. Теперь занимаюсь бумажками, веду картотеку, потому что в оркестре мне уже нет места. Вот так. А вам что не сиделось у своих коммунистов?
— Я с ними не в ладах. Я борюсь за права человека.
— Может быть, вы будете теперь защищать и мои права? Так вас мигом вышлют из Германии, как, очевидно, выслали из России! — рассмеялся старик. Он оказался догадливым.
На этом их разговор закончился. Бойтаковский вернулся в свой тесный номер и запер дверь изнутри на ключ. На стук в дверь не ответил. Больше стук не повторился, его оставили в покое.
На следующий день он перебрался в другой, более комфортабельный отель.
В новом опрятном, уютном номере со всеми удобствами было даже радио. Включив его и покрутив ручку настройки, Вячеслав Болеславович наткнулся на русскую речь. Но это была не Москва, а Мюнхен. Радиостанция «Свобода», которую он часто слушал, несмотря на глушилки в своей московской квартире.
Сейчас услышав знакомые интонации, он хлопнул себя по лбу, переходившему в начинающуюся лысину:
— Как же я не вспомнил о радиостанции «Свобода»! — громко по-русски воскликнул он.
Нужный телефон был в телефонной книге, и по работающему в номере телефону (не то, что в «доме свиданий») Бойтаковский сразу же договорился о встрече с главным редактором господином Тумановым.
В этот же день он был принят благорасположенным бородатым человеком, который знал Бойтаковского по его книгам. Наметили ряд передач, в которых прозвучат отрывки из книг Бойтаковского с комментариями самого автора.
— Но должен предупредить вас, Вячеслав Болеславович, что мы рассчитываем на ваши беседы и в других передачах по актуальным вопросам современности.
Бойтаковский был несколько озадачен. Он хотел познакомить мир со своими книгами, посредством которых он боролся за общечеловеческие права и свободу мысли, а рассуждать на актуальные темы современности, особенно под контролем американского конгресса, в его планы не входило.
Туманов с улыбкой выписал ему чек за предстоящие передачи по отрывкам книг, оставив взамен все книги у себя для подборки материала, расспросил Вячеслава Болеславовича, как он устроился, и отсоветовал жить в дорогой гостинице, дав адреса недорогих, но удобных и приличных квартир.
Бойтаковский вдруг почувствовал себя в этом чужом городе вовсе не одиноким, тем более что главный редактор послал проводить его одного из своих сотрудников, фамилию и голос которого Бойтаковский знал по прослушанным ранее передачам, некоего господина Якобсона.
Его провожатый охотно рассказывал о Мюнхене о немцах, об особенностях жизни в Германии…
Комната у строгой и аккуратной пожилой хозяйки вполне устроила Боитаковского, и он тотчас перевез туда свои вещи с помощью все того же благожелательного Якобсона, который посоветовал Вячеславу Болеславовичу обзавестись собственным автомобилем.
Бойтаковский справился о цене и подумал, что не скоро сможет воспользоваться этим советом.
Но жизнь ему теперь представлялась намного оптимистичнее. Сотрудничество с радиостанцией «Свобода» открывало ему двери в издательства, о которых он раньше даже и не подозревал. Впереди вырисовывалась заманчивая перспектива.
…Спустя год Бойтаковский узнал, что его деятельность на радиостанции не осталась не замеченной на родине и он лишен гражданства СССР.
К этому времени он уже не снимал комнату у старой фрау, купил себе вполне уютную небольшую квартиру и автомобиль.
Понемногу он влился в тихий, аккуратный, педантичный немецкий мир Мюнхена. И когда проезжал мимо пивной, где начиналось нацистское движение и где Гитлер делал свою политическую карьеру, ему не верилось, что в таком приличном городе могло происходить такое.
На радиостанции «Свобода» дела шли успешно, но не без неприятностей; исчез Туманов. Его разыскивали много дней, пока он не объявился не где-нибудь, а в СССР, оттуда публично разоблачал свою недавнюю деятельность на радиостанции «Свобода», раскрыв ее связь с ЦРУ и финансовую зависимость от конгресса США.
Эта история с Тумановым сильно поразила Бойтаковского. Он дал выход своему негодованию, опубликовав повесть о триумфальном возвращении писателя на родину, в Россию, представляя ее страной абсурда, а действия руководителей — вершиной глупости.
Повесть имела успех, а Бойтаковский после ее опубликования стал еще более неприемлемым для своей бывшей родины. Но на радиостанции даже восхищались его творением.
— Я поражаюсь вашему язвительному таланту! — восторженно говорил Якобсон. — Те, кто будут слушать главы из вашей повести, умрут от хохота! Четко подмечено — «страна абсурда»! Я бы присудил вам Нобелевскую премию.