Озеро смерти
Шрифт:
По собранию прошла ощутимая волна энергии. Шилох воздела руки кверху и завопила:
— Давайте же обретем Библию!
Гроб собрались выносить. К сцене уже шли носильщики, и Пэкстон взялся за крышку. На секунду изменившись в лице, он бросил на покойного последний взгляд. Наконец осторожно закрыл гроб, и задело взялись другие. Взвалив на плечи тяжелую ношу, рабочие вынесли деревянный ящик на улицу, задвинув в кузов уже знакомого зеленого пикапа. Шенил заняла место пассажира, и Пэкстон, севший за руль, медленно повел машину по улице.
Всей массой толпа последовала за ними.
Случившееся
Примерно в квартале от церкви «Оставшихся» располагался магазин скейтбордов — место, вызывавшее у них своего рода «духовную экзему», вероятно, из-за названия: «Церковь скейтания». Едва зеленый пикап поравнялся с витриной магазина, из толпы вылетел камень, ударивший в кирпичную стену. Следом полетели подобранный в канаве мусор и старый ботинок. Полетел даже жезл, впрочем, тут же подобранный. Потом об окно разбились яйца, по всей вероятности, заготовленные давно и далеко не свежие.
Высунувшийся в дверь хозяин принялся увещевать толпу, призывая к спокойствию, но немедленно убрался, как только в его направлении полетел очередной камень. Зазвенев, разлетелось витринное стекло, а зеленый пикап продолжал свое медленное движение.
Вскочив в разбитую витрину, несколько человек принялись выбрасывать из нее вещи. На тротуар полетели роликовые доски. Засевший внутри магазина хозяин тщетно призывал толпу к спокойствию, а затем сам вылетел через разбитую витрину магазина. Сидя рядом с Пэкстоном, Шенил задумчиво смотрела на происходящее. Она походила на статую Мадонны, которую носят по улицам старой доброй Европы.
Я оставалась возле репортеров. Комментатор телевидения двигался с толпой, сопровождаемый оператором, а Салли Шимада семенила сзади, наговаривая на диктофон текст репортажа. Пикапу предстояло выехать на Стейт-стрит. Местные и туристы — все дружно приостановились, наблюдая за тем, как колонна «Оставшихся» вытягивается параллельно потоку транспорта. Движение мало-помалу затормозилось. Где-то вдалеке я услышала вой сирен.
Выдвинув девушек с жезлами в начало фаланги, Шилох приказала убирать с дороги всех, кто мешал движению. Ее «конский хвост», украшенный черной лентой, прыгал вверх и вниз. Не обращая внимания на пешеходов, она провела колонну перед послушно остановившимися машинами. Словно заправский сержант, проводящий занятия по шагистике, Шилох принялась декламировать в такт шагам:
— Я не знала, но сказали вы: сосцы сатаны как лед холодны!
Впереди, на ближайшем пересечении улиц, появилась машина полиции с включенными мигалками. Я посмотрела вокруг. Табита с трудом передвигала ноги, держась позади зеленого пикапа. Тут я обратила внимание на Глори. Она шла вместе со всеми, но, как показалось, скандировала примитивные вирши без особого энтузиазма.
Сзади быстро шагала Шимада. Не переводя дыхания, она продолжала наговаривать текст в свой диктофон:
— На углу Кэнон и Пердидо остановился полицейский автомобиль, однако стражи порядка не пожелали вступить в конфликт с необычной похоронной процессией.
Мне захотелось высказать Салли свое восхищение: она сумела выговорить это, даже не сбавляя темпа. Но журналистка уже неслась дальше, и вскоре ее
Снова полетели яйца, на сей раз поразив витрину магазина «Нью-эйдж» с довольно неудачным лозунгом: «Чистейшая голубизна наших взглядов». Следующими жертвами по той же улице оказались центр йоги, галерея под названием «Картины мрака» и по совсем уж непонятной причине кафе «Старбакс». Я заметила, что Глори, отстав от толпы, направилась к тротуару. Она явно пыталась улизнуть. Впереди в витрину очередного магазина полетели яйца, мусор и роликовая доска. Я услышала любимый аккомпанемент всех акций «Оставшихся» — звон разбитого стекла.
Наконец раздался вой полицейской сирены, и голос из мегафона призвал всех немедленно покинуть улицу.
Скользнув вслед за Глори, я коснулась ее руки. Она с удивлением украдкой покосилась в мою сторону. Шрам в уголке глаза придавал ее лицу необычное выражение.
— Эван?
— Нужно поговорить.
— Нет. Они заметят. — Глори бросила осторожный взгляд через плечо.
За нами вплотную шли репортеры с включенными камерами. Я втолкнула Глори в дверь суши-бара.
— Ладно, тогда встретимся позже. Например, вечером, — предложила я.
В руке Глори я заметила яйцо. На тыльной стороне ладони виднелась татуировка, судя по всему, самопальная, причем с устрашающе тюремным сюжетом. Поколебавшись, она согласилась.
— Я ухожу с работы в девять, из университета. Встретимся у лаборатории биологии моря.
Развернувшись, Глори заспешила прочь. В том же направлении, мигая фонарями, проехала полицейская машина. Из-за стойки суши-бара появился человек. Едва он осторожно выглянул за дверь, как в витрину следующего магазина, сверкая на солнце, пролетела бутылка.
— Вот дерьмо! Да это же та самая, мать-ее-как-там-ее, бутыль с бензином и фитилем!
— «Коктейль Молотова».
Звон, вспышка. Из разбитой витрины повалил дым. Я вышла на тротуар.
— Не заметили, кого они подпалили?
— Заметила. «Беовульф».
Печально, но факт.
ГЛАВА 16
— Магазин уничтожен полностью, — сказал Джесси.
Мы ехали мимо университетского городка в машине, взятой напрокат. Пришлось объехать вокруг кампуса Калифорнийского университета, лежавшего на горе над темной равниной океана. В свете фар промелькнули эвкалиптовые деревья, невысокие, выстроенные из шлакоблоков студенческие общежития и Институт теоретической физики — то самое место, откуда вышло сразу несколько нобелевских лауреатов.
Джесси устало облокотился о дверь.
— Пострадал не только магазин. Прежде всего досталось Аните. Представь: Анита стояла там, на руинах, дрожа от пережитого, постарев на двести лет, потрясая своими маленькими кулачками. Этих уродов она назвала фашистами, прямо так и сказала.
Вскоре дорога пошла вниз, навстречу прибрежным скалам и пляжам Кампус-Пойнта. Заехав на парковочную площадку возле лаборатории биологии моря, я осветила фарами фигуру Глори в футболке из «варенки» и джинсах, с голубой банданой на голове. Она сидела на серебристом капоте видавшей виды «тойоты-селики».