Озеро смерти
Шрифт:
Покрутив рукоятку стеклоподъемника, Джесси высунул голову наружу. Запах стоял просто потрясающий, но казалось, что женщина вообще его не чувствовала. Как не заметила того обстоятельства, что ее саму едва не сбил автомобиль весом в две тысячи фунтов.
— Леди, какого дьявола вы делаете на проезжей части?
Опасливо подойдя к мертвому скунсу, женщина ткнула в его брюхо двустволкой. Животное осталось неподвижным. Подняв скунса за хвост, она прошипела в оскаленную морду:
— Получил, гаденыш? — Она стояла со скунсом в руке, как с боевым трофеем. Бигуди сверкали на ярком солнце. — Я видела, как эта тварь сидела в моих
Паника уже началась.
Днем позвонили из департамента здравоохранения. Чиновника интересовала информация о моих контактах с доктором Йоргенсеном. Минут пятнадцать я отвечала на его вопросы, после чего спросила, известны ли ему обстоятельства, при которых доктор Йоргенсен мог заразиться бешенством.
— Мадам, в нашем ведомстве не принято теоретизировать перед публикой.
— Я не публика. Доктор Йоргенсен брызгал слюной мне в лицо.
Отметив это как факт, он бросил мне кость:
— Видите ли, в Калифорнии этот вирус довольно обычен в популяции скунсов и летучих мышей.
— А среди койотов?
— Вполне возможно.
Закончив разговор, я позвонила по номеру Салли Шимады.
— Есть ли новости? Откуда инфекция у доктора Йоргенсена?
Я слышала, как карандаш барабанил по ее столу.
— Знаете, пока я работаю на первой редакцией. Нужно еще раз вернуться к деталям.
О-хо… Я спросила, какие именно детали интересуют Салли.
— Интервью с вашим братом.
— Нет, Салли.
— Ну же, это ведь громкая тема. Особенно после его ареста в Чайна-Лейк.
— В каком смысле?
— Я слышала, какое это засекреченное место. Там занимаются совершенно секретными разработками, и никто не знает какими. Говорят, в Чайна-Лейк готовят странные виды вооружения, необходимые ЦРУ. То, о чем общество не узнает никогда…
Да, Большой Секрет… Она пыталась разыграть ту же пьесу, что и Марк Дюпри, давший присягу не разглашать военных секретов, только с других позиций. В эпоху «Секретных материалов» американское общество доверяло любой информации о том, что правительство готовит сверхоружие.
— Как такое согласуется с сюжетом о смерти Питера Вайоминга?
— Это наживка.
— Салли, это просто нелепо. Можешь мне поверить.
— Поверить тебе? Ты выросла в тех местах, и правда известна тебе с детства.
Правда? Я потерла переносицу. Правда, которую лично я вынесла, выросши в тех местах, состояла в убеждении, что офицер ВМС должен быть амбициозным, нагловатым, способным к бумагомаранию и при всем при том оставаться патриотом. Все это, имея в виду вынужденную изоляцию вместе с семьями и неврозами в прокаленной солнцем лаборатории посреди пустыни, означало только одно: рот нужно было держать на замке. А еще постоянно думать о том, как побить красных и как сохранить жизни своих людей, ушедших в небо. Что, собственно, и делалось при помощи всех этих изобретений, предназначенных для убийства.
Хотя если вспомнить прежние шашлычные сборища… На них от дешевого виски и избытка взрослого опыта наши чересчур воинственные офицеры делались разговорчивыми. Если восстановить в памяти лица всех башковитых ребят, кончивших банкротством или самоубийством, а также тех, кто не довел задуманное до логического конца… тогда правда предстала бы в более-менее ясном виде: со всей своей аппаратурой эти парни не
Но Салли не желала этого слышать. Ей требовалась интрига или дело, в котором непременно должно было участвовать правительство, она хотела видеть странные огни, летающие в ночном небе. Я уже чувствовала внутренние импульсы, говорившие о том, что следовало внимательнее отнестись к словам журналистки. Потому что правда сама по себе не имела никакого значения. Правда была интересна лишь в контексте действий веривших в нее людей.
Я решила подвести черту:
— Поговорю с адвокатом Брайана. Насчет бешенства узнаешь сама.
Остаток дня я провела на телефоне, разговаривая и раздавая поручения. Созвонившись с Крисом Рэмси, детективом департамента полиции Санта-Барбары, я обсудила тему Глори. Затем попыталась связаться с медсестрой из клиники Нейла Йоргенсена, владевшей информацией о наличии наркотиков в его офисе. Заказала цветы для мамы, находившейся в сингапурской больнице. Забрала из покраски свой «эксплорер», а потом отправилась в магазин, чтобы купить продуктов.
Проверившись на предмет «хвоста» своим непрофессиональным глазом, я припарковалась возле дома в полной уверенности, что «Оставшиеся» не идут по моим следам. Забрав почту и чистую одежду, повинуясь безотчетному импульсу, я захватила нательный крестик, подаренный бабушкой по случаю первого причастия. Крестик удобно устроился на шее, напомнив касание ласковых бабушкиных рук.
Утром я отправилась в Чайна-Лейк, на свидание к Брайану. Когда мы с Люком приехали на место, осеннее солнце стояло совсем низко и город, раскинувшийся под голубым небом, казался сверкающим чистотой и ярким. Дорога сильно утомила Л юка, но едва мы припарковались около здания суда, он выпрямился на сиденье, напряженно и жадно всматриваясь в темноту, словно желая увидеть в ней своего горячо любимого отца.
— Так, тигренок, сначала несколько слов. Мы встретимся с твоим папой в комнате с большим окном посередине. Мы будем по одну сторону от окна, а он по другую, так что ты не сможешь его обнять.
Люк слушал, сопя, и смотрел на меня своими огромными темными глазами.
— И еще: он носит тюремную одежду.
— Я смогу говорить с ним? — спросил Люк.
— Да, конечно. Теперь пошли, мы заходим внутрь.
В комнате для свиданий мы сидели рядом, уставившись в прозрачный барьер. На лице мальчика застыло выражение усталости, он выглядел не по годам взрослым и отягощенным заботами. Когда дверь с противоположной стороны открылась и Брайан вошел в комнату, Люк замер. Остановился и Брайан. На его лице, вмиг помертвевшем, отразилась странная смесь радости и страха.
— Здравствуй, папа.
— Привет, чемпион.
В тюремных стенах не существовало такого понятия, как разговор по душам. Наша беседа крутилась вокруг совершенно нелепых светских тем. Брайан сидел, неестественно выпрямившись, с напряженными, как у бульдога, плечами.
Люк казался мне попавшим в космическое пространство, где не хватало воздуха для дыхания, не было ни верха, ни низа, ни твердой почвы под ногами.
Пришлось огорчить брата, сообщив про болезнь мамы, попавшей в больницу с диагнозом «лихорадка Денге», а затем совсем выбить из колеи предложением Салли Шимады насчет интервью. «Ни в коем случае!» — так ответил он. Потом я поинтересовалась, что сказал адвокат.