Ожерелье из ласковых слов
Шрифт:
Она задумалась над тем, чем бы ей заняться, но в этот момент услышала шаги Дики в холле. Он появился на пороге и удивился, увидев ее.
– Вот уж нечаянная радость видеть тебя, Дэниелл. Дай-ка угадаю. Ты сказала Гэрри, что тебе надоел ресторан и что ты будешь работать полный день в «Веселой вдове»…
– Уволь меня от такого выбора, – передернула плечами Дэниелл. – Если б мне пришлось выбирать, я бы выбрала «Ивы».
Дики пододвинул к себе стул и, обхватив спинку руками, проговорил:
–
– Почему я предпочла бы «Ивы» «Веселой вдове»? Ну как же так, Дики, ты же сам все время говоришь, что этот дом – проклятье, безнадежное дело, финансовая труба, соразмерная с государственным долгом…
– Уверен, что я никогда не сравнивал «Веселую вдову» с национальным долгом.
– Может, ты и не говорил это, но имел в виду.
– Ну, если рассматривать экономические параметры, то с государственным долгом дела обстоят лучше. Государство располагает активами, которые уравновешивают дефицит. Надо быть сумасшедшей, чтобы предпочесть «Веселую вдову» чему-либо, особенно после нескольких дней, проведенных здесь, а ты совсем не похожа на сумасшедшую, Дэниелл. Я спрашивал…
– Извини, пожалуйста, но если это комплимент, то он не вызывает у меня большого энтузиазма.
– Это твое дело. Я спросил тебя, почему ты все еще в «Ивах» столько времени.
– Потому что я нужна отцу.
– Гэрри сейчас в нормальной форме, насколько это для него возможно.
Это бесстрастное, безапелляционное заявление задело Дэниелл. Он хочет сказать, что Гэрри уже не будет лучше.
– Конечно, если бы я вернулась в Чикаго сразу, как миновал кризис, – едко заявила она, – меня бы уже здесь не было к тому времени, когда Яблонски сбежали. Тогда некому было бы тебя уговаривать взять все в свои руки.
– Эта мысль посещала меня, – спокойно сказал Дики.
– Вообще-то, – задумчиво добавила Дэниелл, – меня бы не было здесь еще раньше, и у мисс Фишер не появились бы странные идеи.
– Об этом я тоже подумал, – глядя на нее, произнес он.
– Как скучна была бы твоя жизнь без всех этих приключений, – проговорила Дэниелл. – Единственным твоим развлечением был бы фондовый рынок. Кстати, раз мы коснулись этой темы, куда ты дел музейные деньги?
– Как только тебя изберут в попечительский совет, не забудь сообщить мне об этом, я тут же введу тебя в курс дела. А пока музей является моим клиентом, а не ты, Дэниелл.
– Я беспокоюсь по этому поводу потому, что Марта ничего не понимает в таких делах. Дики согласно кивнул.
– Именно поэтому она позвала меня.
– Но она не просто новичок, Дики, она совершенная простофиля в этом. Марта даже не понимает, что музей может все потерять. Она считает тебя чуть ли не волшебником в области финансов…
– Думаешь, у тебя лучше бы получилось?
– Вряд
Брови у Дики поползли вверх, глаза сузились и стали как холодная сталь.
– Я говорю не о процентных ставках, – сказала она, – а о взвешенном консервативном подходе к делу. Если бы Марта слушала меня, проценты не были бы так высоки, но риск все потерять был бы значительно ниже.
– Ну, да. Школа инвестирования Дэниелл Ивэнс. Напомни-ка мне, что ты сделала со своей частью денег от «Веселой вдовы»? Что-то не кажется, чтобы ты ими толково распорядилась.
Она уколола его, и он ударил в ответ по самому чувствительному месту. Но это же не значит, что он все понял.
Он не может знать, успокаивала она себя. Во-первых, Марта понятия не имеет, кто пожертвовал эти деньги. Во-вторых, он не мог вычислить по записям о поступлении пожертвований, потому что суммы, которые она посылала музею, не совпадали с суммами, которые ежемесячно она получала от Яблонски. Она часто их округляла и посылала с разными интервалами. Иногда она пропускала месяц, а потом посылала двойную сумму.
Она ловко заметала следы, так что пройдет еще месяцев шесть, прежде чем Марта или попечители поймут, что пожертвования прекратились. А к тому времени уже вряд ли кто-то свяжет этот факт с исчезновением Яблонски.
Нет, Дики ничего не мог вычислить. Он просто пытается давить на ее слабые места, чтобы увести разговор от темы музейных инвестиций. Ей ничего не грозит.
– Пожалуйста, не пытайся поменять тему, – сказала она, – ты, очевидно, профессионал в своем деле…
– Ты как-то не очень уверенно это говоришь.
– Что-то не очень-то тебя зовут работать в Нью-Йорк.
– Ошибаешься, – мягко возразил Дики.
– И ты все еще здесь? Только не рассказывай, что акулы с Уолл-стрит не знают, чем соблазнить тебя, чтобы ты покинул наше захолустье. Только вот беда, отчаянные рисковые инвесторы долго не задерживаются в таком тихом местечке, как Элмвуд.
– А может, мне нравится спокойная жизнь.
– Тебе? Не смеши. И вообще объясни, зачем ты приехал в Элмвуд? Странно, что раньше я даже не задавалась этим вопросом.
Ну еще бы: ей задаваться! Ведь раньше она была им так очарована, что не думала о его прошлом. Ей не приходило в голову, что он, может быть, скрывается от чего-нибудь.
– Почему я приехал в Элмвуд? Да просто наугад ткнул пальцем в карту страны. Она недоверчиво посмотрела на него.
– Какое имеет значение, где я? – голос Дики зазвучал раздраженно. – В век факсов, компьютерных сетей, мгновенной связи мне вовсе не надо находиться в том же штате, что и мои клиенты. И что такого я могу на Уолл-стрит, чего не могу здесь?