Ожерелье королевы
Шрифт:
Вскоре к губной гармонике присоединился мелодичный хор, напоминающий огромный букет цветов, и его звуки, кружась, словно лепестки, стали тихо опускаться на головы присутствующих.
На оживившихся было лицах появилось явное удовольствие. Все органы чувств пациентов испытывали нежную ласку. Душа у каждого дрогнула и, выйдя из убежища, где она прячется от телесных недугов, свободно и радостно разлилась по всему организму, преобразившись и подчинив себе материю.
В этот миг каждый больной взял в руки железный треугольник, укрепленный на крышке ванны, и приложил его – кто к груди,
Представьте себе, как блаженство сменяет на лицах пациентов боль и тоску, вообразите себе это забытье, вызванное всепоглощающим наслаждением, нависшую над собравшимися тишину, лишь изредка прерываемую вздохами, и вы получите самое точное представление о сцене, которую мы попытались описать через три четверти столетия после того, как она происходила.
Теперь еще несколько слов об актерах, занятых в этой сцене.
Прежде всего они делились на две группы.
Одни из пациентов, которых мало заботил так называемый ложный стыд, предмет весьма трепетного отношения для людей средних, но всегда преодолеваемый натурами великими или совсем уж низкими, – так вот, одни из пациентов, истинные актеры, явились сюда только для того, чтобы излечиться, и старались изо всех сил достичь своей цели.
Другие – скептики или просто любопытные, не страдающие никакой хворью, – пришли в дом Месмера, как ходят в театр, желая то ли испытать, что чувствует человек, сидящий возле волшебной ванны, то ли изучить в качестве обычных зрителей новый способ лечения; эти последние лишь наблюдали за больными и даже здоровыми, пришедшими сюда, несмотря на отсутствие у них каких-либо недомоганий.
Среди первых, горячих поклонников Месмера, признавших его учение, возможно, просто из благодарности к нему, выделялась молодая женщина, рослая, с красивым лицом и одетая несколько вызывающе; уже поддавшись действию флюидов и часто прикладывая треугольник то к голове, то к надбрюшию, она закатила дивные глаза, словно у нее болело все тело, а руки у нее задрожали от легкого зуда, свидетельствующего о том, что магнетические флюиды проникли в организм.
Когда голова ее откинулась на спинку кресла, зрителям открылось побелевшее лицо, плотно сжатые губы и прекрасная шея, которая от быстрого прилива и отлива крови стала похожа на мраморную.
И тут несколько присутствующих из тех, кто удивленно и пристально следили за молодой женщиной, наклонив друг к другу головы, обменялись настолько странной мыслью, что приковали к себе внимание многих.
Среди этих многих находилась и г-жа де Ламотт, которая, не очень-то опасаясь быть узнанной, стояла, держа в руке маску, закрывающую ее лицо, когда она протискивалась сквозь толпу.
Впрочем, она выбрала такое место, что практически смогла избегнуть чьих бы то ни было взглядов.
Прислонившись к пилястру подле завешенной занавесом двери, она видела все, но сама была почти не видна.
Из всего, что открывалось ее взору, графиню более всего занимало лицо женщины, поддавшейся действию месмерических флюидов.
Лицо это поразило ее до такой степени, что несколько минут она простояла неподвижно, снедаемая единственным желанием – смотреть
О, пробормотала она, не отрывая глаз от прекрасной пациентки, – это, несомненно, та дама из благотворительного общества, что приходила ко мне в тот вечер и пробудила в его высокопреосвященстве такое внимание к моей особе.
Убедившись, что она не ошиблась, и горя желанием, чтобы случай помог ей в ее поисках, Жанна подошла поближе.
Однако в этот миг молодую женщину охватила такая судорога, что она закрыла глаза, сжала губы и только слабо взмахнула руками.
Следует заметить, что сейчас эти руки не выглядели точно так же, как те – узкие и прекрасные, белые, словно воск, которыми г-жа де Ламотт любовалась у себя в комнате несколько дней назад.
Приступ молодой женщины, словно электрический ток, передался и другим больным, чей мозг уже был насыщен звуками и ароматами. Всех охватило нервное возбуждение. Вскоре мужчины и женщины, следуя примеру своей молодой соратницы, начали вздыхать, что-то шептать и вскрикивать, задвигали руками, ногами и головами, без сопротивления отдаваясь припадку, который их ученый врач называл кризисом.
В этот миг в зале появился человек. Никто из присутствующих не видел и не мог объяснить, как он сюда попал.
Вышел ли он из стоявшего посреди зала сосуда, словно Феб? Или это был Аполлон вод, присутствовавший там в виде благоуханных паров, которые вдруг сгустились? Во всяком случае, он возник в зале совершенно неожиданно, и его лиловый камзол, свежий и опрятный, его красивое бледное лицо, умное и спокойное, не противоречили несколько волшебному характеру его появления.
Человек держал в руке длинный жезл, которым касался или, точнее, который окунал в знаменитую ванну.
По знаку его двери отворились, и два десятка дюжих слуг, вбежав в комнату, проворно и ловко подхватили больных, которые уже начали безвольно оседать в креслах, и меньше чем за минуту вынесли их в соседнюю залу.
В миг, когда закончился этот маневр, представивший для зрителей особенный интерес по причине блаженства, начертанного на лице описанной нами молодой женщины, г-жа де Ламотт, подойдя вместе с другими любопытствующими к двери во вторую залу, предназначенную для больных, вдруг услышала, как какой-то мужчина воскликнул:
– Но это же она, она!
Только г-жа де Ламотт приготовилась осведомиться у этого мужчины, кого он имеет в виду, как в первую залу вошли две женщины, державшие друг друга под руку и сопровождаемые на некотором расстоянии человеком, выглядевшим, как доверенный слуга, несмотря на свой буржуазный наряд.
Осанка дам, в особенности одной из них, настолько поразила графиню, что она шагнула им навстречу.
Внезапно громкий крик, вырвавшийся в другой зале из груди молодой женщины, которая все еще билась в припадке, привлек всех присутствующих туда.
И тут мужчина, только что издавший возглас: «Это она!» и оказавшийся подле г-жи де Ламотт, глухо и таинственно воскликнул:
– Но господа, взгляните же, это королева!
Услыхав эти слова, Жанна вздрогнула.
– Королева! – подхватили несколько испуганных и удивленных голосов.