Ожерелье королевы
Шрифт:
Однако, поскольку доблесть врага измеряется тем, насколько хорошо он умеет защищаться, и обороняющийся враг вызывает уважение даже у победителя, Босир, питавший к Оливе глубокое почтение, решил продолжать переговоры с того места, где они были прерваны.
– Вы – злюка, вы меня разорили, – заявил он.
– Это вы меня разорили, – ответствовала Олива.
– Я ее разорил! Да у вас же ничего нет!
– Скажите лучше, уже ничего нет! Вы ведь продали, проели, пропили и проиграли все, что у меня было.
– Так
– А почему ж вы бедны? Это – порок.
– Сейчас вот я одним ударом избавлю вас от всех ваших пороков.
– Хотите опять драться?
И Олива взмахнула тяжеленными каминными щипцами, вид которых несколько охладил Босира.
– Еще не хватало, чтобы вы заводили себе любовников, – заметил он.
– А как назвать всех этих паршивок, что вьются вокруг вас в притонах, где вы проводите дни и ночи?
– Я играю, чтобы заработать на жизнь.
– У вас это здорово получается – мы умираем с голоду! До чего же вы изворотливы!
– Да и вы хороши: рыдаете, когда вам порвут платье, потому что не в состоянии купить себе новое. Тоже мне, проныра!
– Да уж половчее вас! – в бешенстве вскричала Олива. – И вот вам доказательство!
С этими словами она выхватила из кармана горсть золотых и швырнула их на пол.
Луидоры со звоном рассыпались по всей комнате: одни закатывались под диван и стулья, другие звякали где-то у самой двери, а третьи, упав плашмя, сверкали, словно огненные блестки. Когда Босир услышал, как сей металлический дождь стучит по мебели и по полу, он почувствовал нечто вроде головокружения, точнее, угрызений совести.
– Луидоры! Двойные луидоры! – изумленно воскликнул он.
Олива уже держала в руке еще одну горсть монет. Не долго думая, она швырнула их в лицо и растопыренные руки Босира. Тот был ослеплен.
– Так-так, – бормотал он, – она, оказывается, богата.
– Вот что приносит мне моя ловкость, – цинично ответила Олива и пнула ногой устилавшие пол золотые, которые Босир, встав на колени, уже принялся собирать.
– Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать, – считал он, задыхаясь от радости.
– Негодяй! – проворчала Олива.
– Девятнадцать… Двадцать один, двадцать два.
– Подлец.
– Двадцать три, двадцать четыре… Двадцать шесть.
– Дрянь!
Босир покраснел – то ли услышал слова Оливы, то ли просто так – и встал.
– Стало быть, – с невероятно комичной серьезностью проговорил он, – вы экономите, лишая меня самого необходимого?
Смущенная Олива не нашлась, что ответить.
– Стало быть, – продолжал мошенник, – вы позволяете мне ходить в выцветших чулках, порыжелой шляпе и одежде с обтрепанной подкладкой, а сами храните в шкатулке деньги? Откуда они? От продажи того немногого, что я нажил, связав свою печальную
– Вот плут! – тихонько прошептала Олива.
Она бросила на него полный презрения взгляд, но Босир не смутился.
– Я вам прощаю, – заявил он, – но не скупость, а бережливость.
– Вы ведь только что хотели меня убить?
– Я был прав тогда, прав и сейчас.
– Почему ж так, позвольте вас спросить?
– Потому что сейчас вы – настоящая хозяйка: вы носите деньги в дом.
– А я вам говорю, что вы – мерзавец!
– Но Олива! Крошка моя!
– И вы должны вернуть мне это золото.
– Помилуйте, дорогая!
– Вы мне его вернете, или я проткну вас вашей же шпагой!
– Олива!
– Так да или нет?
– Нет, Олива, я ни за что не соглашусь, чтобы ты проткнула меня!
– Не двигайтесь или умрете! Деньги!
– Оставьте их мне!
– Ах вы подлец! Низкая тварь! Он еще клянчит, он хочет извлечь выгоду из моего недостойного поведения! А еще называет себя мужчиной! Я презираю вас и всегда презирала – слышите вы? Когда давали – еще сильнее, чем когда брали.
– Если кто-то дает, – серьезно отозвался Босир, – значит, имеет такую возможность, потому что ему повезло. Я ведь тоже давал вам, Николь.
– Я не хочу, чтобы вы называли меня Николь.
– Простите, Олива. Я просто хотел сказать, что, когда мог, давал.
– Какая щедрость! Серебряные сережки, шесть луидоров, два шелковых платья и три вышитых платка!
– Для солдата это немало.
– Замолчите! Сережки вы у кого-то стянули и подарили мне, деньги взяли в долг, да так и не отдали, шелковые платья…
– Олива! Олива!
– Отдайте мне деньги.
– Что ты хочешь за них взамен?
– Вдвое больше.
– Пусть будет так, – без тени насмешки согласился пройдоха. – Я пойду играть на улицу Бюсси и верну тебе не вдвое, а впятеро больше.
И он шагнул к двери. Олива схватилась рукой за оборку его поношенного кафтана.
– Ну вот, порвала кафтан.
– Тем лучше, купите себе новый.
– Но это же шесть луидоров, Олива, целых шесть! Хорошо, что банкометы и понтеры на улице Бюсси не очень-то строги насчет одежды.
Олива хладнокровно взялась за другую оборку кафтана и оторвала. Босир взбесился.
– Тысяча чертей! – завопил он. – Нет, я тебя все-таки убью! Эта мерзавка меня раздела! Как я теперь выйду из дома?
– Выйдете, причем сейчас же.
– Без кафтана? Интересное дело!
– Наденете зимний плащ.
– Да он весь латаный-перелатаный!
– Если не хотите, можете не надевать, но выйти вам придется.
Ни за что!
Олива достала из кармана оставшиеся монеты, около сорока луидоров, и принялась подбрасывать их на сложенных ладонях.