Ожерелье Монтессумы
Шрифт:
— План-Крепен! — воскликнула маркиза. — Иногда вам приходят в голову гениальные мысли!
— Действительно, Мари-Анжелин права, — заметил Адальбер. — Тебе следует написать этому Андерсону…
— Нет. Я думаю, что этим лучше заняться Ланглуа. Я поеду к нему. Полицейским удобнее общаться между собой…
— К нему ты не поедешь, — прервал его Адальбер. — С ним встречусь я. Но предварительно позвоню по телефону из своей квартиры и договорюсь о встрече где угодно, но не на набережной Орфевр.
Я не сомневаюсь, что за тобой следят… Кстати, тебе дали мало времени. Если вспомнить, как долго мы искали каждый камень из пекторали Первосвященника, не говоря уже о «Священных Судьбах»… [49]
— У нас есть только одно имя: графиня Ева Рейхенберг. Учитывая тот факт, что она активно действовала в Мексике во времена пребывания там несчастной императорской четы, то едва ли она сейчас в добром здравии, если вообще жива!
— Ты невероятно деликатен, племянник! — укорила его мадам де Соммьер. — Я родилась в 1850-м и еще жива, да и в детство пока не впала!
49
См. роман «Изумруды пророка».
— Простите! — извинился Альдо, но от смеха не удержался. — Вы настолько моложе нас всех, что мы забываем о вашем возрасте! А вам это имя ни о чем не напоминает? Вы же знаете, по меньшей мере, половину европейской знати!
— Н… нет! Она, должно быть, принадлежит к другой половине.
— Кто она, по-вашему, немка или австриячка?
— Если эта дама была влюблена в эрцгерцога Максимилиана, то, скорее всего, она австриячка, -решилась предположить Мари-Анжелин. — Это наиболее логично… Кстати, почему бы не спросить у Лизы? Ведь в ней течет австрийская кровь!
— Я настолько выбит из колеи, что даже не подумал об этом! Побегу позвоню ей…
—Ты на часы посмотрел? — остановил друга Адальбер. Стрелки на циферблате настенных часов показывали два часа ночи…
— Но иначе я рискую прождать три или четыре часа…
С этими словами Альдо ушел в привратницкую, а Мари-Анжелин попробовала уговорить маркизу пойти лечь спать. Но безуспешно.
— Что я должна делать в постели, когда мы снова на тропе войны? — ответила ей тетушка Амели.
Морозини вернулся через полчаса. Телефонная связь ночью работала намного лучше, чем днем.
— Мне пришлось ждать всего четверть часа, -удовлетворенно заметил он. — Лиза всех вас целует.
— Ни минуты в этом не сомневались, — хмыкнула старая дама. — А что еще она тебе сказала?
—Что это австрийская фамилия, и добавила: «Поговори с бабушкой!»
Альдо полез в карман за портсигаром, и его пальцы наткнулись на сложенный лист бумаги. Он сразу вспомнил, как ему швырнули письмо — якобы от Вобрена, — и главарь сказал, что позже у него будет достаточно времени, чтобы прочитать его. Насколько же потряс его тогда этот жуткий смех, что он совершенно забыл о бумаге!
Письмо было написано почерком Жиля. Что же касается содержания, то текст был коротким и загадочным:
«Я совершил серьезную ошибку и расплачиваюсь за это. Если можешь, спаси меня, но, прошу, береги ее…»
За последней буквой тянулся чернильный хвост: у несчастного явно выдернули лист из-под руки, чтобы он не написал лишнего.
— Береги ее? — вслух прочитал Адальбер, склонившись над плечом друга. — Он имеет в виду свою невесту?
— Кого же еще? Насколько мне известно, он не переставал думать о ней с той секунды, как увидел ее. Очевидно, он хотел сказать этим, что ей грозит опасность? Но какая?
— Удивительно, что ему вообще позволили написать, — констатировал Адальбер, ловко выхватывая письмо из пальцев Альдо. — Еще одна загадка для нашего друга Ланглуа. Имеющиеся у него средства, возможно, позволят
— Может быть, хотя я в это не верю.
— Ты не прав! Я хочу сказать, что ты теряешь время. Лучше помочь полиции найти Вобрена, а не бегать в поисках драгоценности, пропавшей бог знает когда!
Альдо нахмурился, его глаза позеленели. Это всегда было признаком неудовольствия. Адальбер впервые с ним не согласился и выразил желание идти другим путем. Морозини был этим разочарован, поскольку надеялся, что они смогут вместе поехать в Вену. Но у египтолога было право не слишком интересоваться судьбой человека, который был ему просто знакомым, а не близким другом. Альдо давно знал, что эти двое не испытывают взаимной симпатии. Видаль-Пеликорн считал Вобрена слишком самовлюбленным, он его раздражал. Но и Вобрен чаще всего называл Адальбера «сумасшедшим археологом»!
— Можешь остаться при своем мнении, — сказал Морозини. — Что касается меня, то даже если меня ждет неудача и эта дорога ведет в никуда, я пройду ее до конца! Идти вместе со мной и вправду было бы слишком глупо!
Адальбер рассмеялся:
— Не дуйся! Только не говори, что ты без меня не можешь съездить к бабушке Лизы! А я, возможно, буду нужнее здесь…
5
«СГУСТОК НЕНАВИСТИ»
Морозини и следующий за ним носильщик направлялись к выходу с вокзала, когда затянутая в перчатку женская рука поднялась над толпой пассажиров, и он услышал возглас:
— Альдо! Я здесь!
— Лиза?
Это была она. Лиза бежала навстречу Альдо сквозь людской поток, торопясь упасть в его объятия.
— Но что ты делаешь в Вене? Почему ты мне ничего не сказала?
— Мысль приехать сюда пришла мне в голову уже после того, как мы поговорили с тобой по телефону! Ты не рад?
— Глупенькая! — Альдо крепко прижал жену к себе, счастливый от ее присутствия, от ощущения ее нежной кожи, от аромата ее духов, исходившего от волос, которые Лиза не удосужилась прикрыть шляпкой. Лиза являла собой пример удивительной жизненной силы. — Это самый замечательный сюрприз, который ты могла придумать! — добавил он, беря ее под руку. — Но зачем ты приехала на вокзал? В такую ужасную погоду?
Ливень громко стучал по стеклянной крыше над перроном, вода ручьем лилась по водосточным желобам.
— Чтобы ты сразу поехал домой! Думаешь, мне неизвестно о том, что ты всякий раз спешишь в сомнительную гостиницу добрейшей госпожи Захер?
— Что за двусмысленности! — заметил Альдо возмущенно. — Я и в подобном месте?
— Некогда туда наезжали эрцгерцоги, чтобы распутничать с прекрасными цыганками… Теперь эрцгерцогов почти не осталось. Им на смену пришли богатые господа и ни о чем не ведающие туристы, попавшиеся на удочку местного колорита и желающие отведать те же самые блюда, что и несчастный Рудольф перед Майерлингом [50] … Да и цыганки там все еще есть! Заметь, это никак не умаляет достоинства лучшего отеля Вены и его кухни!
50
Кронпринц Рудольф (1858-1889) — единственный сын Франца Иосифа I и императрицы Елизаветы, наследник престола Австрийской империи и Австро-Венгрии. 30 января 1889 г. в замке Майерлинг были найдены его труп и труп его любовницы — юной баронессы Марии фон Вечера, против отношений которой с сыном выступал Франц Иосиф. Трагедия остается загадкой до настоящего времени.