Ожидание
Шрифт:
При мысли о том, что один из самых неотразимых красавцев мира вздумал за ней поухаживать, Мелли ощутила странную опустошенность. Тело ее болезненно отозвалось на обман: оно-то стремилось к любви, предвкушало страсть!
– Но разве это не… – Мелли обескураженно развела руками. – Уж как-то все очень предсказуемо получается!
Оглушительный трезвон телефона помешал Дику ответить. Во взгляде Мелли отразилась вся гамма противоречивых чувств, истерзавших ей душу. Она выбежала в гостиную и сняла трубку.
– Тимоти! – радостно воскликнула
Предвосхищая расспросы, собеседник сообщил потрясающие новости, и Мелли задохнулась от восторга.
Дик последовал за ней в гостиную, и теперь, прислонившись к стене, глаз не спускал с Мелли, пока та беседовала по телефону. Чем больше сияло счастьем ее личико, тем больше мрачнел Дик. Он сгорал от ревности: что за человек, который способен так обрадовать Мелани Мю-рей? Уязвленная кинознаменитость мысленно поклялась сделать все возможное, чтобы однажды Мелани и ему улыбнулась этой лучезарной улыбкой.
Мелли положила трубку и с блаженно-мечтательным видом обернулась к собеседнику.
– Это Тимоти звонил.
– Кто такой Тимоти, черт его дери? – проворчал Дик.
– Тимоти муж моей сестры, – нетерпеливо пояснила Мелли, не уловив агрессивной ноты в голосе собеседника. – Ох, Дик, у Лили будет ребеночек, представляешь! Бедняжку тошнит по утрам, но в остальном все в порядке. Ну, разве не здорово?
Смеясь и плача, Мелли бросилась к Дику. Тот радостно подхватил ее и закружил по комнате.
– Еще как здорово! – охотно согласился он. – Но зачем слезы?
– Я так счастлива…
– Глупый вопрос я задал, – покаялся он, откидывая с ее лба влажные пряди и заправляя их за ухо.
– Что ты делаешь? – смятенно воскликнула Мелли. И вовремя: с драгоценной ношей на руках Дик зашагал прочь из комнаты.
– Я веду себя непредсказуемо, – коварно усмехнулся актер. – Крайне непредсказуемо. – Пинком ноги он распахнул дверь спальни. – Как насчет того, чтобы поближе узнать друг друга? – Дик осторожно уложил ее на кровать. – Вот что ты обо мне узнаешь в первую очередь: у меня случаются резкие перепады настроения, я склонен переоценивать собственную выдержку. Или, скажем, так: я легко приспосабливаюсь к обстоятельствам.
Ощущая на себе жадный взгляд синих глаз, Мелли с трудом сдерживала дрожь: каждая клеточка ее тела затрепетала в ответ на немой призыв.
– Что ж, лучше сразу узнать самое худшее, – прошептала она, пока Дик развязывал пояс ее халата.
Но тут Дик безжалостно припал к ее губам, оборвав шутку на полуслове, и все потонуло в небытии.
4
Мелли бодрствовала в сгущающейся тьме, не в силах уснуть, хотя усталое тело властно требовало отдыха. Ночь выдалась душная; занавески, несмотря на настежь открытое окно, едва колыхались в тишине. Лежащий рядом мужчина шевельнулся во сне.
Лицо его терялось в полумраке. Тонкая простыня драпировала бедра, оставляя открытым торс. Мелли,
Это не сон, а явь. К добру или нет, но Дик Грейсон стал ее возлюбленным. Словно для того, чтобы убедиться в реальности происходящего, Мелли вновь и вновь мысленно возвращалась к происшедшему.
Не отрываясь от ее губ, Дик каким-то непостижимым образом избавил ее от влажного купальника: Мелли так и не успела осознать, как это вышло. С невнятным горловым звуком Дик опустился на колени и долго, жадно разглядывал обнаженное тело, от чего Мелли бросало то в жар, то в холод.
Доктор Мюррей, благоразумная, рассудительная особа, непременно встревожилась бы, прочитав в неправдоподобно синих глазах первобытную страсть, но охваченная безрассудством Мелли упоенно предвкушала продолжение. Тело ее словно оживало под взглядом Дика; по жилам разливалась огненная лава.
– Ты прекрасна, – хрипло выдохнул Дик.
– Я очень давно этого не делала… – призналась Мелли, понимая, что вот-вот утратит силы рассуждать здраво.
– Как давно?
– Очень давно.
– Тогда нужно, чтобы сегодняшний вечер с лихвой оправдал ожидание столь долгое, верно? – ласково прошептал Дик.
Мелли молча кивнула в знак согласия. Дик растянулся рядом с ней на кровати. Каждое прикосновение к его телу сводило Мелли с ума. Она со стоном запрокинула голову и яростно потребовала:
– Поцелуй меня!
Дик припал к ее губам с такой неистовой силой, что Мелли поневоле откинулась на подушки, чувствуя приятное головокружение. Последним усилием воли она обвила руками его шею и, выгнувшись всем телом, прильнула к Дику. Ей отчаянно не хватало воздуха, дыхание вырывалось с трудом.
– До чего ты красив, – прошептала Мелли, едва Дик коснулся языком изящного изгиба плеча.
– Так ты полюбила меня за смазливую физиономию? – Голос его звучал приглушенно: ладони упоенно ласкали округлую грудь.
– Думаю, все остальное тоже ничего себе, но пока судить не берусь.
Мелли умолкла на полуслове, задохнувшись от восторга: губы Дика сомкнулись на упругом розовом соске. Новое, небывалое ощущение сводило с ума. Она пылала огнем, а пламя зажег Дик! Ладони Мелли легли ему на плечи, жадно скользнули ниже, лаская спину. Послышался треск рвущейся ткани, и Дик резко поднял голову.
Он рывком поднялся на колени и принялся расстегивать пуговицы рубашки. Эти неловкие, лихорадочные движения волновали Мелли куда сильнее, нежели превосходно отрепетированные любовные сцены с участием того же человека, виденные на экране. Выругавшись сквозь зубы. Дик сдернул рубашку так, что оставшиеся пуговицы разлетелись во всех направлениях. Нет, это не слащавая манерность киногероя-любовника; это требовательная, стихийная, сметающая преграды страсть.