Ожидая тебя
Шрифт:
И уж совершенно очевидно она не была той оскорбленной невинной девушкой, которую его отец лишил ее собственного наследства и отнял свободу, заставив выйти замуж за сына и расстроив все планы Джека на будущее.
— Мери, — сказал Джек, — может, мы перейдем в большую гостиную, но только без этой штуковины, если ты не возражаешь? — Он взял у нее ружье и передал его Алоизиусу.
Она повернулась и направилась в большую гостиную. А он пусть идет следом, если посмеет. Боже, подумал он, на нем эти старые бриджи никогда так хорошо не сидели.
— Смею
Тот пожал плечами и заковылял по лестнице в более безопасное место — классную комнату.
Посередине лестницы он остановился и оглянулся на Джека:
— Знаешь, она вовсе не ненавидит тебя. Она ненавидит себя за то, что не может ненавидеть тебя. Конечно, сама она об этом не знает, поэтому я советую тебе быть настороже. Во всяком случае, первое время. У нее было пять лет, чтобы придумать, каким способом превратить твою жизнь в ад. Если ты помнишь, Мери всегда была очень изобретательна.
— Но она была в безопасности все эти годы, — сказал Джек, ненавидя себя за то, что в его словах звучит вопрос.
— Мери пожертвовала бы безопасностью ради счастья, и ты это знаешь, Джек. Мы всегда давали Мередит то, что ей было необходимо, а не то, чего она хотела. Ты удивишься, Джек, как она повзрослела. Будь с ней поласковее, разреши ей какое-то время тебя ненавидеть. Со временем она станет образцовой женой.
— Мне не нужна жена, — отрезал Джек. — А если бы была нужна, то, уж конечно, не Мери. Ради Бога, Алоизиус, мы выросли как брат и сестра.
Алоизиус взял конец своего длинного шарфа и стал им обмахиваться.
— Возможно, ты именно так и думал десять лет назад, Джек. Но не тогда, когда уезжал отсюда. Так что не лги мне сейчас, Джек, даже если тебе хочется обманывать себя еще какое-то время. — Алоизиус печально покачал головой. — Ты всегда был умным мальчиком. Я думаю, ты кое-чему научился с тех пор, как тебе пришлось уехать. Тогда твое тело было в шрамах, а сердце полно ненависти и стыда. Не разочаруй меня, Джек. Не разочаруй.
— Резко сказано. — Клэнси печально посмотрел вниз на Джека, когда тот проходил под ведущей в большую гостиную резной аркой, на которой они с Клуни сидели.
— Недостаточно резко, — горячо возразил Клуни. — Он ее не хочет? А с чего он взял, что она хочет его? Но ты видел ее? Ты видел их обоих, снова вместе? Ты когда-нибудь думал, что мы доживем до того времени, когда это увидим?
— Но мы и не дожили, Клуни. Когда ты наконец запомнишь, что нас нет в живых?
— Какое это имеет значение? — Клуни смахнул рукавом своего темно-красного бархатного костюма несуществующую слезу. — Они снова вместе, кончилось наше долгое ожидание. Сколько ночей я не спал, слыша, как плачет моя милая Мери из-за твоего скверного Джека? Сколько лет я наблюдал, как она бьется, одна, забытая им? Она думала, что ненавидит его. Но она простит его, потому что у нее доброе сердце. Простит и будет любить, и мы все снова будем счастливы. Но лучше благоразумно спрятать ружье
— Об этом позаботится Алоизиус, — вздохнул Клэнси и тихо опустился на пол. — Да будут благословенны миротворцы.
Клуни был с этим согласен.
— Ты хочешь еще посмотреть на Джека, Клэнси? Я знаю, тебе хочется быть к нему поближе. Может, присоединимся к ним и понаблюдаем? А если они начнут ругаться, потрясем немного люстру.
Клэнси посмотрел с сожалением на закрытую дверь.
— Такой высокий, такой красивый и одет с иголочки. Джентльмен с головы до пят, Клуни. Он стал тем, кем я всегда мечтал его увидеть. Я мог бы смотреть на него не отрываясь сутки напролет.
— Я так и думал, — сказал Клуни и плавно опустился вниз. — Если бы, конечно, Мери впустила нас. Ты же знаешь, какой она может быть. Обычно радуется нам, как первым весенним цветам, но если хочет, чтобы мы убирались, мы убираемся.
— Она не посмеет. Особенно сегодня. Сегодня такой день. — Клэнси повернулся, но остановился, потому что его похожий на клюв нос уперся во что-то деревянное. Он приложил ухо к двери. — Хитрая, упрямая девчонка, — пробурчал он. — Ничего не слышно, Клуни. Давай выйдем и заглянем в окно.
— Не могу. — Клуни был рад поделиться своими мыслями с приятелем, которого всегда считал выше по уму как при жизни, так и после смерти. — Если Мери сказала нет — значит, нет. И нам обоим это прекрасно известно. Я не вхожу к ней в спальню, если она меня не зовет, не тащусь за ней следом, если она скачет по полям в плохом настроении, не подслушиваю, если она этого не хочет. Таковы правила, Клэнси, и мы оба должны им подчиняться. Возможно, правил будет еще больше, когда мы представимся Джеку, если, разумеется, он в нас поверит.
— Если он в нас поверит? Я об этом никогда не думал, Клуни. — Клэнси медленно двинулся в сторону кухни. Он всегда шел на кухню, когда был несчастен, чтобы вдохнуть аромат вкусной еды, которую готовила миссис Максвелл. — Что мне делать, мой друг, если он в меня не поверит?
— Поверит, Клэнси, поверит. Дай ему время. Ведь он только что приехал и ему предстоит разобраться с Мери. — Клуни бросил последний взгляд на дверь.
Ему очень не хотелось отсюда уходить, и он задержался на минуту, стараясь вспомнить какие-нибудь подходящие строки из своего любимого Уильяма Шекспира, но тут из большой гостиной донесся звон разбитого стекла, и Клуни со всех ног бросился вслед за Клэнси.
— Подожди, Клэнси, я с тобой!
Глава 12
Нахмурясь, Мери смотрела на разбитый фарфор.
— Как глупо! Когда-то ты был более расторопным и успевал ловить вещи.
— Извини, Мередит. — Джек одарил ее элегантным поклоном, от чего у Мери появилось острое желание схватить еще одну статуэтку и швырнуть ее Джеку в голову. — Я рад, что в салоне осталась кое-какая мебель, а также вазы и безделушки, хотя мне казалось, что Август избавился от всего.