Ожог
Шрифт:
— Надо вступить с ним в контакт. Как? Не знаю пока…
Женщина приближается к Дине, босые ноги сплющивают ворс. Дина дрожит, пот выступает у нее над верхней губой. Она открывает глаза, глядя на струи дождя, текущие по стеклу.
Женщина расставляет руки в стороны, точно собирается обнять Дину.
— Но вместе что-нибудь придумаем. Сориентируемся на месте, в квартире…
— Да, — отвечает Дина тихо.
— Что?
— Если что-то еще произойдет, я тебе расскажу завтра, — сказала она.
Но расскажет
Женщина помещает руки у Дины над головой. Одиночные волоски поднимаются под воздействием статического электричества.
Дине хочется кричать. Она слышит еле различимый шепот: «Оглянись». Он повторяется настойчиво, сопротивляться ему очень трудно.
Дина покрывается потом и сползает в обморок.
«Оглянись!»
Слабость в ногах.
— …Что-то со связью не то? — громко произносит ей в ухо Максим.
Дина приходит в себя.
Какой-то громкий звук с кухни, где хозяйничает мать, заставляет женщину отступить. Она открывает дверь и выходит. Дина поворачивается. Дверь заперта, никто к ней не прикасался, задвижка находится в прежнем положении.
— Нет, все нормально, — сказала Дина. — Меня здесь отвлекали просто.
Значит, завтра?
— Завтра. Я буду звонить после того, как поговорю с Елисеевым.
Запомнила?
— Конечно.
— Ну… — Максим сделал паузу, а Дина подумала, что он заподозрил неладное. — Я все-таки за тебя опасаюсь — ты живешь рядом с тем проклятым местом… Осторожней там.
Дина улыбнулась. Хоть эта забота и была скорее формальной, но было приятно сознавать, что Снегову не все равно.
— Я чувствую себя отлично и осторожна. Мне как-то привычней с этим контактировать, чем тебе.
— Ну ладно, пока, не буду отвлекать.
Максим закурил, вспоминая подробности разговора. Кажется, Дина соврала, что ее отвлекают, — в противном случае Снегов услышал бы посторонние голоса, отца или матери. В трубке же было тихо, за исключением ее тяжелого дыхания и еще чего-то, напоминающего негромкий свист. Нет, не свист, скорее шепот.
Писатель поводил кончиком сигареты по краю керамической пепельницы. Что же там происходило? Он попробовал себе это представить. Неужели призрак?
Дина утверждает, что нечто уже пыталось добраться до нее, проникало в комнату, что к ней прикасались невидимые пальцы. И еще ужасная дурнота, тяжесть, страх, заставляющий цепенеть.
Максим торопливо затянулся. Почему Дина ничего не сказала? Если оно было там, то зачем скрывать?
Писатель считал, что если они равноправны в этом странном проекте, то необходима полная откровенность. Скрывая факты посещения, она, возможно, лишает их обоих возможности зацепиться за важную ниточку.
Хорошо сказано, но его совесть тоже нечиста. Кое-какие детали своей собственной истории он утаил, не считая, что они достойны внимания, или же из-за тайного
Ладно, пора кончать с параноидальными идеями и посмотреть на вещи здраво.
Насколько возможно.
Максим раздавил окурок и решил заняться тетрадью и записями Кочнева.
Тетрадных листов, в которых Кочнев писал свои заметки, было девять, неаккуратно вырванных откуда-то, смятых по краям. Не всегда можно было разобрать слова, настолько мелким и убористым оказался почерк.
Первая запись относилась к 21 августа — прошло три дня после того, как тетрадь попала Кочневу в руки. Своеобразная точка отсчета.
Дмитрий никогда раньше не вел дневников, Максим знал, что раньше он относился к этой идее скептически. К такому шагу его подвигли плохие сны — иного объяснения писатель не видел.
Снегов начал читать. Чтобы не сидеть в тишине и придумывать себе невесть что, Максим включил музыкальный центр. На компакт-диске была инструментальная эстрадная музыка — лучшее средство создать звуковой фон и разогнать неприятную тишину в квартире.
…Всю ночь снилась разная дрянь, удивительная дрянь, никто не поверит, если услышит! Вроде бы я сразу заснул, как лег, но было чувство, словно валялся в кровати перед этим часа три…
Так, версия о снах подтверждается. Кочнев поражен и напуган — это видно по интонации.
Потом чувствую, что сплю, глаза закрыты. Тут же другое приходит — боюсь открыть глаза и все тут, боюсь до того, что мочевой пузырь готов лопнуть.
Это уж вообще, господа, сумасшествие! Свихнулся, сбрендил, чердак сорвало! С чего бы?
Видимо, Дмитрий возвращался к записям в течении какого-то времени несколько раз. Следующий кусок начинался через пустую строку.
Вспомнил: мне снилось, что кто-то рядом с кроватью стоит. А я и не мог открыть глаза, потому что ясно его чувствовал. Что это? И не могу точно сказать — спал или нет. ВСЕ-ТАКИ спал или нет?..
Ну и чувство ужаса! В принципе, я даже не знал, что такое может испытывать взрослый человек! Не могу описать… Я все-таки открыл глаза и точно уже не спал. В комнате никого, но появился какой-то странный запах.
Нет, не запах. Ореол чьего-то присутствия. Случается это, когда человек находится рядом какое-то время, а потом уходит и оставляет невидимую, но ощутимую частичку себя… Кто у меня тут был?
Я проверил все замки на входной двери. Глупость, конечно, но мало ли — кто-то мог открыть ее и спокойно прогуливаться, пока я дрых. Замок плевый на железной двери, а на деревянной и вовсе.
Конечно, ничего нет… Не знаю, для чего я пишу все эти откровения. Для кого? Потом все равно изорву и выброшу. Ну, проще говоря, никого постороннего у меня дома ночью не было.