Озорная леди
Шрифт:
– Я очень тронута вашей заботой, но никто из вас не будет с ним драться.
– Я должен, – решительно заявил Тедди. – Я не могу допустить, чтобы ты вышла замуж за это ничтожество.
– Пожалуйста, даже не думай об этом, – умоляющим голосом произнесла Чентел.
– Не могу допустить, чтобы ты мучилась во власти этого мер… мерзавца, – продолжал Тедди, вошедший в образ галантного рыцаря. – Черт побери, я его обязательно вызову. А если я промахнусь, то Чед довершит дело.
– Нет, нет! – не на шутку испугалась Чентел. – Полгода я как-нибудь выдержу, – сказала она дрогнувшим голосом. Услышав это, защитники ее чести раскрыли рты, по всему было видно, что они обескуражены
– Что ты имеешь в виду? – наконец проговорил Чед наигранно безразличным тоном. – Что значит – только на полгода?
– Бр… брак – это на всю жизнь, – добавил Тедди. – Пока смерть не раз… разлучит вас – и прочие страшные вещи.
Чентел покраснела от сознания того, что наговорила лишнего. Воцарившееся молчание означало, что от нее ждут объяснений. Ей пришлось открыть тайну близким ей людям.
– Хорошо, я вам скажу, хотя должна молчать, потому что Сент-Джеймс взял с меня слово. Он и я… мы намерены по истечении шести месяцев потребовать признания брака недействительным. – Чентел виновато посмотрела на Чеда, который застыл, как каменное изваяние. Брат и кузен были поражены признанием Чентел еще и потому, что оно показалось им абсурдным.
Наконец лицо Чеда просветлело.
– Не переживай из-за этого, Чентел. Я безумно рад, что ты не будешь с ним связана на всю жизнь.
– Брак признают недействительным через шесть месяцев? – с сомнением в голосе спросил Тедди.
– Да, Тедди, так и будет, – поспешила его уверить Чентел, довольная тем, что она наконец открылась. Она не позволит Сент-Джеймсу управлять ею и не даст себя запугать! Тедди, однако, все еще смотрел на нее скептически, и ей пришлось дать более полное объяснение: – Видишь ли, брак может быть признан недействительным в том случае, если муж и жена не будут вести супружескую жизнь. Мы воспользуемся этим положением и таким образом заставим сплетников замолчать, и его, и моя фамильная честь не пострадает. Ричард считает, что одной помолвки было бы недостаточно.
Тедди нахмурился и недовольно покачал головой.
– Какой же ты представляешь себе супружескую жизнь с Сент-Джеймсом? – смущенно спросил он.
– Никакой супружеской жизни не будет! – откровенно призналась Чентел. – Вот если бы мы с Сент-Джеймсом любили друг друга… Но я ненавижу этого человека, один его вид выводит меня из себя! – Тут Чентел пришлось перевести дыхание. Прежде чем она готова была разразиться длинной тирадой ругательств в адрес лорда Хартфорда, в комнату вошел мистер Тодд.
– Посылки для мисс Чентел, – объявил он своим дребезжащим голосом и отступил в сторону; несколько десятков мужчин, одетых в ливреи дома Сент-Джеймсов, прошли вслед за ним в комнату. Каждый из них был нагружен коробками цвета слоновой кости с привязанными к ним ирландским кружевом букетиками белых фиалок. Слуги по очереди возложили к ногам потерявшей от изумления речь Чентел подношения и отступили, почтительно кланяясь. Чентел оказалась окруженной коробками, сложенными в высокие башни. Мистер Тодд низко поклонился, его глаза странно блестели… Чентел готова была поклясться, что она слышала из его уст смешок, но старик поспешил уйти прежде, чем она успела в этом убедиться.
– Что ж, – брови Чеда приподнялись при виде такого количества подарков, – давайте посмотрим, что в них такое. – С этими словами он взял одну из коробок и приподнял крышку; в ней лежала тончайшая длинная вуаль.
– Думаю, теперь понятно, от кого это, – прокомментировал он хмуро.
Тедди неуверенно поднялся со стула и пошатываясь добрался до одной из коробок; на его простодушной физиономии было написано выражение радостного
– О боже! – воскликнул он и принялся запихивать их обратно. – Чентел, не смотри сюда, это неприлично.
Однако Чентел успела увидеть этот предмет женского туалета, но вовсе не по причине стыдливости – волна ярости охватила ее. Как посмел этот мерзкий шантажист совершить подобную дерзость? В следующую секунду Чентел вспомнила о поцелуе, и у нее закружилась голова. Если он позволяет себе такие выходки сейчас, то на что же он будет способен после свадьбы?
Она приподняла подбородок, готовая к военным действиям. Что ж, она в зародыше задушит его чересчур дерзкие поползновения. Вот только посмотрит, что еще прислал ей этот грубиян, а потом отошлет назад все подарки, которыми ее пытались подкупить. С мрачным видом она раскрыла самую большую коробку, запустила в нее руки и замерла. Помимо воли из груди Чентел вырвался вздох восхищения. В руках у нее оказался тончайший прохладный атлас. Затаив дыхание Чентел извлекла из коробки восхитительное свадебное платье, инкрустированное жемчужинами и расшитое серебряными и золотыми листочками. Это было самое прекрасное платье, которое Чентел когда-либо видела! Она не могла оторвать от него взгляд.
– Что ж, ты будешь выглядеть в нем у алтаря просто ослепительно, – печально заметил Чед.
Чентел инстинктивно прижала платье к себе. Даже просто держать такое платье в руках было замечательно, это ощущение могло сделать с женщиной чудеса. Она отвела взгляд от все понимающих глаз Чеда.
– Да… да, наверное, ты прав, – произнесла Чентел, ничего не замечая вокруг.
– Все еще его ненавидишь? – вкрадчиво спросил Чед.
– Конечно же! Он невыносим! Я не стану возвращать платье, ведь в любом случае мы обвенчаемся с такой непристойной поспешностью.
– Я рад, что ты рассуждаешь столь разумно, – заметил Чед; его рассудительность подчас сильно раздражала Чентел.
И, как будто пробудившись ото сна, она произнесла:
– Не думай, что он сумел подкупить меня. Я не дам обвести меня вокруг пальца. Сент-Джеймс все это заказал несколько недель назад – значит, он уже тогда был уверен, что я непременно выйду за него замуж! – При этой мысли Чентел вдруг ощутила неприятный холодок. – Этот человек думает, что ему все подвластно, но в этом он ошибается. Сент-Джеймс чересчур самоуверен! – Она взглянула на платье, которое продолжала держать в руках, и снова ощутила этот странный холодок внутри. – Да, он чересчур самоуверен, – задумчиво повторила она.
4.
Чентел очень хотелось чихнуть. Она моргнула, стараясь сфокусировать свои слезящиеся глаза прямо перед собой, на приземистой фигуре священника, разглагольствовавшего о святости брака. Она смотрела на него сквозь полупрозрачную фату, почти не различая его лица. Перед глазами невесты стоял туман еще и из-за простуды, которой она страдала уже не первый день. Ричард – главный виновник ее насморка – как ни в чем не бывало стоял у алтаря, и вот наступил момент, когда она должна была дать обещание любить его до конца своих дней и во всем ему повиноваться. Она потрясла головой в тщетной попытке избавиться от боли; зрители, сидевшие на передних скамьях, дружно ахнули, по залу пронеслись шепот и чье-то недовольное шипение. Чентел вдруг осознала, что ее невольный жест был воспринят присутствующими как отрицание. Как будто она могла сказать «нет»!