P. S. Я все еще люблю тебя
Шрифт:
– У нас с Питером все совершенно не так, как было у него с Женевьевой. Мы не те, кем были они. Короче, я хочу сказать, что нет смысла сравнивать отношения, ясно?
И не важно, что я постоянно делаю это у себя в голове.
На уроке французского я слышу, как Эмили Нассбаум шепчет Женевьеве:
– Интересно, если она окажется беременной, Кавински заплатит за аборт?
– Ни за что, – шепчет в ответ Женевьева. – Он слишком прижимистый. Может, половину.
И все
Мое лицо горит от унижения. Я хочу крикнуть им: «Мы не занимались сексом! Мы просто обнимались!» Но, выйдя из себя, я доставлю им еще больше удовольствия. По крайней мере, так бы сказала Марго. Поэтому я держу голову выше: так высоко, как только могу; так высоко, что у меня сводит шею.
Может, это действительно сделала Джен. Может, она настолько меня ненавидит.
Мисс Давенпорт перехватывает меня по пути на следующий урок. Она обнимает меня за плечи и говорит:
– Лара Джин, ну как ты держишься?
Я знаю, что ей нет до меня никакого дела. Скорее ей просто хочется посплетничать. Она самая большая сплетница из всех учителей, а может, и среди учеников. Я не хочу, чтобы обо мне шептались в учительской.
– Все отлично, – отвечаю я радостно.
Подбородок выше! Подбородок выше!
– Я посмотрела то видео, – шепчет она, зыркая по сторонам, чтобы убедиться, что никто не слушает. – Где вы с Питером в джакузи.
Я так сильно сжимаю челюсть, что зубы начинают болеть.
– Комментарии, должно быть, тебя очень расстроили. Это не удивительно.
Мисс Давенпорт нужно срочно обзавестись собственной жизнью, раз ей больше нечем заняться на рождественских каникулах, кроме как листать Инстаграмы старшеклассников.
– Дети бывают такими жестокими! Поверь, я знаю это из личного опыта. Я немногим старше вас.
– Со мной все хорошо, но спасибо за беспокойство.
Здесь не на что смотреть, народ! Идите куда шли!
Мисс Давенпорт выпячивает нижнюю губу.
– Что ж, если захочешь с кем-нибудь поговорить, то я всегда готова выслушать. Позволь помочь тебе. Приходи ко мне в любое время, я освобожу тебя от урока.
– Спасибо, мисс Давенпорт. – Я выскальзываю из-под ее руки.
Миссис Дюваль, школьный наставник и консультант, останавливает меня по пути на урок английского.
– Лара Джин, – начинает она, а потом запинается. – Ты такая умная, талантливая девушка. Ты не из тех, кого ловят за подобными занятиями. Мне больно смотреть, как ты катишься по наклонной.
Я чувствую, что к горлу подступают слезы, пытаясь пробиться на поверхность. Я уважаю миссис Дюваль. Я хочу, чтобы она хорошо обо мне думала. Но могу только кивать.
Она ласково поднимает мой подбородок. От нее пахнет сухими лепестками роз. Она пожилая женщина и работает в школе уже целую вечность. Миссис Дюваль искренне беспокоится о детях. Она из тех, к кому бывшие
– Тебе пора собраться и серьезно подумать о будущем, а не тратить время на школьные драмы. Не давай колледжам повода тебе отказать, поняла?
Я снова киваю.
– Молодец, – говорит она. – Я знаю, что ты лучше этого.
Ее слова отзываются эхом у меня в голове. Лучше этого. Лучше чего? И кого?
На большой перемене я сбегаю в женский туалет, чтобы не пришлось ни с кем разговаривать. Как назло там я встречаю Женевьеву. Она стоит перед зеркалом и наносит блеск для губ. Наши глаза встречаются в зеркале.
– Приветик!
Она всегда так говорит. Приветик. Так надменно, так самоуверенно.
– Это все ты? – Мой голос эхом отскакивает от стен.
Рука Женевьевы застывает в воздухе, но она быстро приходит в себя и закручивает блеск для губ.
– Что я?
– Это ты отправила видео Анонимке?
– Нет, – усмехается она.
Ее губы, чуть дрогнув, слегка кривятся вправо. Теперь я точно знаю, что она лжет. Я слишком часто видела, как она врала маме, и запомнила это выражение лица. Несмотря на то что в глубине души я ее подозревала, от того, что мои догадки подтвердились, у меня перехватывает дыхание.
– Пусть мы больше не подруги, но ведь были когда-то. Ты знаешь моих сестер, моего отца. Знаешь меня. Ты знала, как сильно меня это ранит. – Я сжимаю кулаки, чтобы не расплакаться. – Как ты могла так со мной поступить?
– Лара Джин, мне очень жаль, что с тобой такое случилось, но, честно, это не я.
Она с псевдосочувствующим видом пожимает плечами, и вот опять уголок ее рта поднимается вверх.
– Это была ты. Я уверена. Когда Питер узнает…
Женевьева приподнимает бровь.
– Что он сделает? Побьет меня?
От злости у меня трясутся руки.
– Нет, потому что ты девушка. Но он тебя не простит. Я рада, что ты так поступила, ведь это докажет ему, какой ты человек на самом деле.
– Он прекрасно знает, какой я человек. И знаешь что? Он все равно меня любит больше, чем когда-либо полюбит тебя. Вот увидишь.
С этими словами она разворачивается и уходит.
Тогда-то меня осеняет. Она ревнует! Ко мне! Джен не может смириться с тем, что Питер со мной, а не с ней. Что ж, она сама себя подставила, потому что как только Питер узнает, что она нам сделала, то больше никогда не посмотрит на нее так, как прежде.
Когда уроки заканчиваются, я бегу на парковку, где Питер уже ждет меня в своей машине с включенной печкой. Не успев открыть дверцу пассажирского сиденья, я выдыхаю: