P. S. Я все еще люблю тебя
Шрифт:
– Это Женевьева! – Я залезаю внутрь. – Это она отправила видео Анонимке. Она только что призналась!
– Она призналась, что сняла видео? – спрашивает он спокойно. – Прямо так и сказала?
– Ну, не совсем…
Что именно она сказала? Я ушла в полной уверенности, что Джен призналась, но теперь, прокручивая разговор у себя в голове, я понимаю, что она не говорила ничего конкретного.
– Она не призналась прямым текстом, но все было понятно. К тому же она так скривила губы… – Я поднимаю вверх уголок рта. –
Он приподнимает бровь.
– Да брось, Кави!
– Питер!
– Ладно, ладно, я с ней поговорю. – Парень заводит машину.
Я уверена, что знаю ответ на этот вопрос, но не могу не спросить.
– Кто-нибудь из учителей что-нибудь говорил тебе по поводу видео? Может, тренер Уайт?
– Нет, а что? С тобой кто-нибудь говорил?
Вот о чем толковала Марго: двойной стандарт. Мальчики есть мальчики, а девочки должны быть осторожны, должны заботиться о своем теле, о своем будущем и обо всем, за что их могут осудить. Внезапно я спрашиваю:
– Когда ты поговоришь с Женевьевой?
– Я зайду к ней сегодня.
– Ты пойдешь к ней домой? – переспрашиваю я.
– Ну да. Я хочу увидеть ее лицо, чтобы понять, врет она или нет. Посмотрю, действительно ли она кривит губы так, как ты говоришь.
Питер голоден, поэтому по пути мы заезжаем за гамбургерами и молочными коктейлями. Когда я возвращаюсь домой, Марго с Китти меня уже ждут.
– Расскажи нам все! – просит Марго, протягивая мне чашку какао. Я проверяю, не забыла ли она добавить туда маленькие маршмеллоу, и вижу, что не забыла.
– Питер все исправил? – хочет знать Китти.
– Да! Он заставил Анонимку удалить видео. Пригрозил, что у него дядя крутой юрист, хотя на самом деле его дядя владеет пиццерией в Нью-Джерси.
Услышав это, Марго улыбается. Потом ее лицо становится серьезным.
– В школе тебя доставали?
– Нет, все было не так уж и плохо, – беспечно отвечаю я, ощущая прилив гордости за то, что не выдала своих чувств перед сестрами. – И, кажется, я знаю, кто выложил видео.
– Кто? – спрашивают они хором.
– Женевьева, как и говорила Крис. Я столкнулась с ней в туалете. Она стала все отрицать, но потом скривила рот так, как обычно делает, когда врет. – Я показала им на себе. – Гоу-Гоу, ты помнишь?
– Вроде да, – отвечает сестра, хотя я вижу, что не помнит. – Что сказал Питер, узнав, что это была Женевьева? Он ведь тебе поверил?
– Не совсем, – увиливаю я, дуя на какао. – Но он обещал поговорить с ней и докопаться до истины.
– Он должен был в любом случае тебя поддержать, – хмурится Марго.
– И он меня поддержал, Гоу-Гоу! – Я беру ее руку, переплетая наши пальцы. – Так он и сделал. Он сказал «Только ты и я, малыш». Это было так романтично!
– Ты безнадежна! – смеется Марго. – Никогда не меняйся.
– Так
Мне уже ее не хватает. Когда Марго рядом, когда она принимает решения и дает мудрые советы, я чувствую себя в безопасности. С ней я сильнее.
– Лара Джин, ты со всем справишься, – говорит она, и я слушаю, глядя на нее очень внимательно, пытаясь уловить нотку сомнения или фальши, хоть какой-то намек на то, что она говорит так лишь для того, чтобы поддержать меня. Но не вижу ничего, кроме уверенности.
8
Сегодня Марго в последний раз ужинает с нами перед тем, как вернуться в Шотландию. Папа собственноручно готовит ребрышки по-корейски и жареную картошку с сыром. И даже печет лимонный пирог.
– На улице так серо и холодно, – говорит он. – Я подумал, нам всем не помешает немного солнечного света в виде лимонного пирога.
Затем он обнимает меня за талию и похлопывает по боку, и, хотя он не спрашивает, я знаю, что он чувствует, что со мной происходит что-то посерьезнее месячных.
Мы едва успеваем поднести вилки ко рту, когда папа спрашивает:
– Ну что, кальби-ччим на вкус такое же, как у бабушки?
– Почти, – отвечаю я, но, увидев, как улыбка сходит с папиного лица, быстро добавляю. – В смысле, даже вкуснее!
– Я отбил мясо, как она велела, – сообщает папа. – Но оно совсем не так легко отходит от кости. Помните, как получается у бабушки? Вам даже нож не нужен, чтобы есть ребрышки по-корейски, если они правильно приготовлены.
В этот момент Марго как раз пытается отрезать кусок ножом для стейка и останавливается.
– Впервые я попробовал кальби-ччим с вашей мамой. На наше первое свидание она повела меня в корейский ресторан, сделала заказ на своем языке и рассказала мне о каждом блюде. В тот вечер я был поражен ею. Жаль только, что вы, девочки, перестали ходить в корейскую школу. – Уголки его губ опускаются на мгновение, но потом он снова улыбается. – Ешьте, девочки.
– Пап, в Университете Вирджинии есть программа по изучению корейского языка, – говорю я. – Если я поступлю, то обязательно запишусь на этот курс.
– Маме бы это понравилось, – отвечает он, и в его взгляде снова проскальзывает грусть.
Марго поспешно восклицает:
– Папуль, ребрышки просто объедение! А вот в Шотландии нет вкусной корейской еды.
– Возьми с собой немного морских водорослей, – советует папа. – И чай с женьшенем, который бабушка привезла нам из Кореи. И забери рисоварку.
– В чем же мы будем варить рис? – хмурится Китти.
– Мы купим новую! – говорит он и мечтательно добавляет: – Вот бы съездить туда в отпуск всей семьей! Это было бы просто чудесно! Ваша мама всегда хотела свозить вас в Корею. У вас там довольно много родственников.