P. S. Я все еще люблю тебя
Шрифт:
– Я знаю ее лучше, чем ты, и я говорю, что, по-моему, это была не она. Поверь мне.
Он знает ее лучше. Ну, разумеется. Но я знаю ее как девушка – девушку, как бывшая лучшая подруга – бывшую лучшую подругу, и я уверена, что она врет. И не важно, сколько прошло лет. Кое-что девушки чуют нутром, всем телом.
– Я верю тебе. Но я не верю ей. Это часть ее плана, Питер.
Воцаряется долгая тишина, и мои последние слова звенят у меня в
Терпеливым голосом Питер говорит:
– Она сейчас измотана семейными проблемами, у нее нет времени строить тебе козни, Кави.
Семейные проблемы? Правда ли это? Я чувствую укол вины, вспомнив, как Крис однажды сказала, что их бабушка сломала бедро, и родственники спорили о том, нужно ли класть ее в специализированный центр. Они с Женевьевой всегда были очень близки. По словам Джен, она была ее любимой внучкой, потому что выглядела так же, как ее бабушка в молодости. То есть шикарно.
Или дело в родителях? Женевьева волновалась, что они могут развестись.
Хотя, может, все это ложь. Слова вертятся у меня на языке, когда Питер говорит:
– Мама зовет меня вниз. Поговорим об этом завтра?
– Конечно, – отвечаю я.
Что ж, в общем, это может быть что угодно. Возможно, Питер прав. Может, когда-то я хорошо ее знала, но не теперь. Теперь Питер знает ее гораздо лучше. К тому же разве не так теряют парней? Когда дают волю подозрениям, ревности и неуверенности? Я более чем уверена, что такое поведение мне не идет.
Положив трубку, я решаю забыть об этом видео раз и навсегда. Что было, то было. У меня есть и более важные дела: мой парень, перспектива новой работы (за которую мне не будут платить, но все равно) и учеба. Я не позволю себя сломать. К тому же на записи даже не видно моего лица.
9
На следующее утро перед школой мы укладываем вещи Марго в машину, чтобы папа отвез ее в аэропорт. Я не свожу глаз с окна Джоша и думаю, спустится ли он попрощаться. Это меньшее, что он может сделать. Но свет у него не горит, так что он, видимо, еще спит.
Пока Марго прощается с Джейми Фокс-Пиклом, из дома выходит мисс Ротшильд со своей собакой. Завидев их, щенок спрыгивает с рук Марго и несется через дорогу. Папа гонится за ним. Джейми лает и прыгает вокруг несчастного Симона – старого пса мисс Ротшильд, который не обращает на него никакого внимания. От возбуждения Джейми писает на зеленые резиновые сапоги нашей соседки. Папа извиняется, но та только смеется.
– Их легко отмыть, – говорит она.
Мисс Ротшильд отлично выглядит: ее каштановые волосы собраны в высокий хвост, на ней штаны для йоги и дутая куртка. Такая же была у Женевьевы.
– Скорее, пап! – кричит Марго. – В аэропорт нужно приехать за три часа до вылета!
– Это слишком, – говорю я. – Двух
Мы смотрим, как папа пытается унести Джейми, а тот вырывается. Мисс Ротшильд ловко хватает щенка одной рукой и целует в лоб.
– На международные рейсы нужно приезжать за три часа до вылета, Лара Джин. Мне еще багаж регистрировать.
Китти ничего не говорит, она наблюдает за развернувшейся через дорогу собачьей драмой.
Папа возвращается с извивающимся в руках Джейми и говорит:
– Нужно убираться отсюда, пока Джейми не выкинул еще что-нибудь.
Мы втроем крепко обнимаемся, Марго шепчет мне «будь сильной», и я киваю, а потом они с папой уезжают в аэропорт.
Еще очень рано. Раньше, чем мы обычно просыпаемся в школу, поэтому я пеку нам с Китти банановые панкейки. Она погружена в свои мысли, и мне дважды приходится спрашивать ее, сколько штук делать на ее долю. Я пеку несколько лишних и заворачиваю их в фольгу, чтобы угостить Питера по пути в школу. Затем я мою посуду и даже отправляю электронное письмо Джанетт из Бельвью, и моментально получаю ответ. Она говорит, что заместительница Марго ушла месяц назад, поэтому я как раз вовремя. «Приходи в субботу, и мы обсудим твои обязанности».
Я чувствую, что наконец-то сделала что-то полезное. Проявила себя. Я все смогу.
Поэтому, когда этим холодным январским утром я захожу в школу, держа Питера за руку, полная банановых блинчиков, с новой работой и в полосатом свитере Марго, который она мне оставила, я чувствую себя хорошо. Даже замечательно.
Питеру нужно зайти в компьютерный класс, чтобы распечатать задание по английскому, так что первым делом мы идем туда. Он вводит пароль, и я громко ахаю, когда вижу обои рабочего стола.
Кто-то сделал скрин-видео в джакузи: я сижу у Питера на коленях в красной фланелевой ночнушке, юбка задралась у меня на бедрах. Сверху подпись: «ГОРЯЧИЙ СЕКС В ГОРЯЧЕМ ДЖАКУЗИ». И внизу: «ВЫ ВСЕ ДЕЛАЕТЕ НЕПРАВИЛЬНО».
– Какого черта? – бормочет Питер, оглядывая компьютерный класс.
Никто не поднимает головы. Он подходит к другому компьютеру – та же картинка, другая надпись. «ОНА НЕ ЗНАЛА, ЧТО В ВОДЕ ОН СЪЕЖИВАЕТСЯ» – наверху. «ОН ДОВОЛЬСТВУЕТСЯ ТЕМ, ЧТО СМОГ ПОЛУЧИТЬ» – внизу.
Мы стали мемом.
На протяжении нескольких дней эти картинки появляются повсюду: в лентах Инстаграма, на стенах в Фейсбуке.
На одной из них мастера фотошопа дорисовали танцующую акулу, на другой к нашим телам приделали кошачьи головы.
А еще на одной просто подписали «БИКИНИ АМИШЕЙ».
Друзья Питера из команды по лакроссу считают, что это уморительно, но клянутся, что не имеют к этим картинкам никакого отношения. В столовой Гейб оправдывается:
– Я даже фотошопом пользоваться не умею!
Конец ознакомительного фрагмента.