P.S. Люблю тебя

Салах Алайна

— Может быть, стоит сказать об этом вашему учителю?

— Тогда я буду выглядеть как трус, — обиженно произносит сын. — Тодда все боятся, а я нет.

— Твое желание защитить друга похвально, но ты должен пообещать, что не будешь задираться первым.

— Обещаю. А ты пообещай, что не будешь ругаться, если из-за меня тебя вызовут в школу.

Я не могу не улыбнуться. Мне нравится, как мы с Сэмом выстроили свои отношения: он полностью

доверяет мне, а я делаю все, чтобы его доверие не обмануть. Это не всегда дается мне просто: я и сама готова вырвать Тодду язык и ноги, лишь бы он никогда не подошел к моему сыну, но пообещала себе, что не буду мешать ему жить.

— А я когда-нибудь на тебя ругалась?

— Мммм…нет.

— Потому что я всегда на твоей стороне. Бабушка не заставляет тебя переодеваться?

— Она пыталась, но я отказался. Брюки, которые она дала, ужасно колючие, и я стал чесаться.

Я представляю вытянувшееся лицо мамы и мысленно усмехаюсь. У нее нет рычагов воздействия на Сэма, поэтому я спокойна. Мой сын умеет отстаивать свои права, не испытывая при этом сомнений и угрызений совести — я об этом позаботилась.

— Когда я вернусь, мы купим тебе много мягких рубашек и джинсов и съедим кучу мороженого.

— Скорее бы. Ты улетела вместе с папой?

— Нет, милый. Мы улетели по отдельности, и я вернусь…

Остаток фразы застревает в горле, потому что дверь распахивается и в палату входит посетитель, которого я ждала с того момента, как он покинул мою палату вчера.

— Сэм, я перезвоню тебе вечером. Помни, что я очень по тебе скучаю и очень тебя люблю.

— Я тоже, мам. Я сейчас пришлю тебе фотографию своего рисунка.

— Хорошо, милый, я жду.

Я отключаюсь и смотрю на Джейдена, который, устроившись на стуле возле моей кровати, изучает глазами содержимое тумбочки.

— Садовые цветы быстро вянут, — он кивает на вазу с мимозами, чьи белоснежные лепестки немного подернулись желтизной. — Их стоит выбросить.

— Мне нравится, как они пахнут, и я не хочу их выбрасывать. Рада, что ты пришел.

Джейден поворачивается ко мне: оценивающе оглядывает свежую повязку у меня на голове, правую скулу, торчащий из вены катетер, и сосредотачивается на глазах.

— Я же сказал, что заеду.

— Сейчас разгар рабочего дня, а у тебя наверняка много дел.

— Твой сын не приходит к тебе?

— Нет. Он не должен видеть меня в таком состоянии.

— Любишь его? — в глазах Джейдена играют тысячи оттенков серого, взгляд до предела серьезен.

Я улыбаюсь и киваю. Улыбка — мой безусловный

рефлекс, когда речь идет о Сэме.

— Больше всего на свете.

Повисает пауза, в груди начинает знакомо жечь. Возможно, мне и правда стоит проконсультироваться с доктором Тернер на предмет успокоительных.

— Расскажи мне что-нибудь о себе, Джейден. Все что угодно.

Он смотрит на меня, словно оценивает серьезность моего предложения, и его взгляд постепенно проясняется.

— В прошлом году я ездил в Рейкьявик.

— Рейкьявик? Я никогда там не была. Расскажи мне.

— По меркам Лос-Анджелеса там прохладно и влажно. Я арендовал автомобиль и объездил все окраины Исландии. Особенно меня впечатлили водопад Свартифосс и вулкан, название которого я никогда не смогу выговорить.

Губы Джейдена дергаются в улыбке, а я вдруг испытываю небывалое чувство умиротворения. Словно не было лет, разделяющих нас, нет этой больничной койки, а мы лежим на траве возле нашего озера, где мой лучший друг делится со мной своими приключениями. Я готова слушать его вечно.

— Тебе понравилась Исландия?

— Я мало где бывал, поэтому у нее не было шансов мне не понравиться.

Я удовлетворенно отмечаю, что несмотря на то, что Джейден считается одним из самых успешных людей Лос-Анджелеса, претенциозность и желание казаться лучше, чем он есть, его не коснулись.

— Тебя посещали мысли там остаться?

— Вовсе нет. Там все слишком по-другому: климат, люди, природа, ритм жизни.

— С кем ты ездил? — вырывается из меня до того, как я смогла обдумать этот вопрос.

— Я был там один.

Раздается неприятное поскрипывание двери, разбивающее наше уединение, и на пороге появляется мама. Ковер из травы исчезает вместе с дуновением ветра и чувством умиротворения, и я возвращаюсь в больничные стены.

— Здравствуй, Таша, — мама бросает быстрый взгляд на сидящего Джейдена и, не удостоив его приветствием, царственной походкой идет к моей кровати. — Раньше заехать не получилось, потому что выставка затянулась, а как организатор я не могла покинуть ее раньше. Как ты себя чувствуешь?

— Я в порядке. Мама, ты помнишь Джейдена?

— Я помню его, — сухо замечает мама, глядя поверх его головы. — У меня не слишком много времени, и я бы хотела провести его наедине с дочерью.

Последние слова она явно адресует Джейдену и слегка задирает бровь вверх, демонстрируя ожидание. Мне не удается узнать, собирается ли он удовлетворить ее завуалированное требование, потому что любой его ответ я опережаю.

— Нет. Джейден останется.