P.S. Я все еще люблю тебя

Хан Дженни

– Никогда не знала об этой твоей романтической стороне, – произношу это как шутку, но я серьезно.

– Привыкай, – кичится он. – Я знаю, как обращаться с девушкой.

Он отводит меня в «Бисквит – Пища для Души» – по его словам, это его любимый ресторан. Я наблюдаю, как он поглощает жареную курицу с горячим медом, политую соусом Табаско, и гадаю, сколько раз Женевьева сидела и наблюдала за ним, когда он делал то же самое. Наш городок не такой уж и большой. Здесь не так много мест, куда мы можем пойти, где он уже не был с Женевьевой. Когда я встаю, чтобы сходить в уборную, то внезапно задаюсь вопросом,

напишет ли он ей ответное сообщение, но заставляю себя выкинуть эту мысль из головы tout de suite. И что тут такого, если он ответит? Они все еще друзья. Это не запрещено. Я не позволю Джен испортить мне этот вечер. Я хочу быть прямо здесь, в эту самую минуту, только мы двое на нашем первом свидании.

Я снова сажусь, Питер доел свою жареную курицу и перед ним лежит куча грязных салфеток. У него есть привычка вытирать пальцы каждый раз, когда он откусывает. К его щеке прилип мед и немного панировки, но я не говорю ему, поскольку мне это кажется забавным.

– Ну и как прошло твое первое свидание? – интересуется Питер, вытягиваясь на своем стуле. – Расскажи мне, как будто это не я сводил тебя.

– Мне понравилось, когда ты знал, какие закуски в кинотеатрах я люблю. – Он одобрительно кивает. – И… мне понравился фильм.

– Ага, я понял. Ты постоянно шикала на меня и показывала пальцем на экран.

– Тот мужчина впереди нас злился. – Я колеблюсь. Не знаю, следует ли мне сказать следующую вещь, которую хочу сказать, о чем думала всю ночь. – Я не знаю… это только мне или…

Он наклоняется ближе, полностью обращаясь вслух.

– Что?

Я делаю глубокий вдох.

– Это ведь… немного странно? Я имею в виду, сначала мы притворялись, потом нет, затем мы поссорились, а теперь сидим здесь, и ты ешь жареную курицу. Как будто мы все сделали в неправильном порядке, и это хорошо, но…, все же, отчасти все вверх тормашками. – «А еще ты пытался лапать меня во время фильма?»

– Полагаю, это немного странно, – признает он.

Я пью свой сладкий чай и испытываю облегчение от того, что он не считает меня страной из-за того, что я подняла тему обо всех этих странностях.

Он с улыбкой смотрит на меня.

– Может быть, нам нужен новый контракт.

Не могу определить, шутит ли он или серьезно, так что решаю подыграть.

– И что бы было в контракте?

– Первое, что мне приходит в голову…, думаю, что я бы должен звонить тебе каждый вечер перед сном. Ты бы согласилась приходить на все мои игры по лакроссу. И также на некоторые тренировки. Я бы приходил к тебе домой на ужин. А ты бы ходила со мной на вечеринки.

Я корчу гримасу при упоминании о вечеринках.

– Давай просто делать то, что мы хотим делать. Как раньше. – Внезапно я слышу голос Марго в своей голове. – Давай… давай веселиться.

Он кивает, и теперь он – тот, кто выглядит испытывающим облегчение.

– Да!

Мне нравиться, что он не принимает все слишком серьезно. В других людях это могло бы раздражать, но только не в нем. Думаю, это – одно из его лучших качеств. Это, и его лицо. Я могла бы смотреть на его лицо целый день. Я потягиваю свой сладкий чай через трубочку и поглядываю на него. Заключить контракт и в самом деле могло бы быть хорошо для нас. Это помогло бы нам предотвратить проблемы и быть ответственными.

Думаю, Марго гордилась бы мной за это.

Я вытаскиваю из сумочки записную книжку и ручку и пишу вверху страницы «Новый контракт Лары Джин и Питера».

Первым пунктом я записываю: «Питер будет приходить вовремя».

Питер вытягивает шею, чтобы прочесть вверх ногами.

– Постой, тут говориться, «Питер будет приходить вовремя»?

– Если ты говоришь, что собираешься быть где-то, то будь там.

Питер хмуриться.

– Я не пришел один раз, и ты затаила обиду…

– Но ты всегда опаздываешь.

– Это не то же самое, что вообще не прийти!

– Постоянные опоздания демонстрируют отсутствие уважения к человеку, который тебя ждет.

– Я тебя уважаю! Я уважаю тебя больше любой другой девушки, которую знаю!

Я указываю на него.

– Девушку? Только «девушку»? А кого из парней ты уважаешь больше, чем меня?

Питер откидывает голову назад и так громко стонет, что это больше похоже на рев. Я тянусь через стол, поверх еды, хватаю его за воротник и целую прежде, чем мы успеваем опять поссориться. Хотя, должна сказать, это такой вид ссоры, вроде спора, не такой, который задевает чувства, а такой, который впервые за весь вечер заставляет почувствовать нас самими собой.

Вот, о чем мы договорились.

Питер не будет опаздывать больше, чем на пять минут.

Лара Джин не будет заставлять Питера делать поделки любого вида.

Питер не обязан звонить Ларе Джин вечером, перед тем как ложится спать, но он может, если ему захочется.

Лара Джин будет ходить на вечеринки только в том случае, если ей захочется.

Питер будет подвозить Лару Джин, в любое время, когда ей этого захочется.

Лара Джин и Питер всегда будут говорить друг другу правду.

Есть кое-что, что мне хочется добавить в контракт, но я боюсь поднимать эту тему сейчас, когда дела идут на лад.

Питер по-прежнему может оставаться с Женевьевой друзьями, но до тех пор, пока он честен в этом вопросе с Ларой Джин.

Или, может быть, Питер не будет лгать Ларе Джин о Женевьеве. Но это уже лишнее, ведь у нас уже есть правило – всегда говорить друг другу правду. Правило, подобно этому, в любом случае не было бы правильным. Что я действительно хочу сказать, – это то, что Питер всегда будет ставить Лару Джин превыше Женевьевы. Но я не могу сказать этого. Конечно же, не могу. Я немного знаю о свиданиях или парнях, но я знаю точно, что неуверенность на почве ревности – по-настоящему отвратительное чувство.