Падение "ангелов"
Шрифт:
Среди осколков и руин множества остовов зданий, раньше бывших укреплениями, бесконечными потоками подступает множество воинов. О’Прайс поднялся из укрытия и выпустил поток раскалённых пронизывающих пуль, которые скосили и бросили в пламя слабо горящих деревяшек пятерых ополченцев. Им на место встали ещё шестеро воинов в лохмотьях и бронежилетах, которые залповых огнём пистолетов-пулемётов и винтовок загнали капитана обратно в укрытие.
Тут же к укрытию подступили трое солдат в куртках цвета индиго, осыпавшие отделение предателей из АК, но мятежникам на помощь бросилась
— Ты как старина? — вопросил русский на корявом польском.
— Комаров, чтобы тебя. Ты болтать будешь или сделаешь что-нибудь? Нас прижали!
— Да, уже!
Комаров вынул две гранаты из кармана и засунул их в подствольный гранатомёт и молнией поднялся, пальнув ими в скопление роботов. Среди стены металла раздался взрыв, и они разлетелись на запчасти. Но ещё один выжил и пытается наступать, однако его в голову смёл меткий выстрел.
Среди имперцев выделяется мужчина, облачённый в грязный алый балахон, зажимающий в блестящих пальцах длинную оружие, из которую вытащил дымящуюся батарейку. Уничтожив легионера он засунул новое маленькое питательное устройство и опёрся на мушкет как на посох, став ковылять к укрытию.
— Что-то ты совсем плох, Андронник! — кричит Комаров.
— Энергии мало. Конечности отказывают, — ответил киберарий, выставив через исковерканные окна оружие. — На нас напирают превосходящие силы врага.
Андронник взглянул на левый фланг, куда мятежники направили лёгкую бронетехнику. БТР, приплюснутые и выкрашенные чёрной сажей, открыли беспорядочный огонь из автопушек, но моментально смолкли, когда их борта не выдержали работы гранатомётов. Они обернулись в полыхающие кучи плавленого металла, которые тут же были обступлены мятежниками.
— За свободу! За вольную Грецию! — вопят сепаратисты.
Ответом им становятся очереди тяжёлых пулемётов — яркие ленты со звоном впились в подступающих людей и заставили их заглохнуть, превратив их в «листья» для асфальта. Но за смерть своих сепаратисты ответили усиленным напором — воины в серой техно-броне, солдаты в военной форме и люди в гражданской одежде массой наплыли на передовую точку, где венецианцы на последнем издыхании держат оборону. Карабины работают без продыху, гранаты летят во врага и сметают его первые ряды в шторме огня и крови, но это не останавливают повстанцев. Массой они подступили к огневой позиции и пробили вражескую броню массивным совокупным огнём.
— Андронник, нам нужна поддержка! Дай нам кого-нибудь!
— Молот 1–1, говорит Орёл-1, - завязался тут же киберарий с флотской артиллерией. — Нам необходим огонь в двадцати метрах от нас.
— Орёл-1, не может отработать цель в непосредственной близости от вас. Протоколы безопасности нам запрещают вести огонь в близости дружественных целей.
— В бездну протоколы! — возмутился О’Прайс. — Мы через десять минут все тут поляжем!
На их позиции быстрым ударным отрядом бросилось не менее двадцати ополченцев, наткнувшихся на очереди автоматов и энергетического мушкета, но фанатиков-мятежников не
Пятнадцать солдат в чёрной броне рассредоточились по укрытиям и вступили в бой. Среди них выделился человек, припавший к офицерам:
— Ну что, кажется мы их держим.
— Не на долго, — сказал О’Прайс и указал на то, как противники формируют штурмовые группы, выплавляемые орденскими воинами. — Похоже им надоело терять людей.
В действительности, все проходы завалены изрешечёнными и обожжёнными телами тех «самоубийц», которые в безумных атаках пытались выбить силы Империи. И серо-чёрный асфальт «скашен» красками войны.
— У нас «Стражи», всё ещё на месте?
— Да, О’Прайс, — ответил Андронник.
— Вергилий, — начинает отдавать приказ О’Прайс. — Бери свой отряд и штурмовиков и веди их на левый фланг. По моей команде, начинайте отступать к стене, уступая место врагу. Андронник, — капитан посмотрел на вывернутые ворота, которые представлены кусками плавленого металла. — Там, за стеной вроде был целый парк артиллерии?
— Да, разные боевые единицы артиллерийской техники были накрыты авиационным и контрбатарейным огнём.
— Бери кого-нибудь из этих парней в малиновой броне и сделай что-нибудь, чтобы оживит какой-нибудь миномёт. Если там ещё есть ещё снаряды, то залейте всё перед от нас.
— Да, господин.
— Доуху, — на этот раз О’Прайс обратился к воину, который стоит по центру обороны на самом её краю, практически в одиночестве, укутавшись в плащ из ярости и крови; все видят, как он ведёт скорострельный огонь, наполовину скрываясь за куском разбитого авто, удерживая врага на расстоянии. — Доуху, приём!
Но тот молчит. Андронник знает, что герцог погружён в себя, только его уже не ведёт жажда возмездлия, как Данте. Рэ просто желает умереть, как воин, ибо для него, как для того, кто предал Империю, уже готовится трибунал, и пуля и только смертью он может искупить чистоту своего имени, очистить репутацию.
О’Прайс перестал его звать, переключившись на бой. Противников на поле боя кишмя кишит — они как крысы — лезут из всех щелей и не думать отступать. Капитан заметил бойца в броне «Судей» и точно прицелившись расстрелял ему всё под подбородком, пронзая шею.
— Вражеские лёгкие вертолёты! — доложил кто-то из воинов, когда на горизонте показались похожие на сверкающие цельнометаллические пузыри с хвостом конструкции.
— Завалите их огнём! — приказ О’Прайс и сам открыл огонь по вертушкам.
Машины не остались в долгу и открыли огонь из пулемётов Гатлинга — шквал пуль ударил по позициям имперцев, кого-то прижав к земле. О’Прайс сконцентрировал вместе с венецианцами огонь на самой ближней вертушке, и та полыхнула, закружилась волчком и стала заваливаться, пока не поднялась к небу кусками металла и столба огня. Ещё две усилили давление, но им пришлось отступить, когда пара гранатомётов рассекла воздух и шлейф дыма прошёл в сантиметрах от них.