Падение Арконы
Шрифт:
Разве скальд Инегельд, да и тот вряд ли, сумел бы противостоять любимцу Стрибы один на один.
Ныне как раз тот самый случай, когда высшая магия освободит дорогу берсерку:
"Спесивый поп сам указал, где его искать! Отлично!"- охрана Абсалона и Свена, одетая вычурно, разительно отличалась от кнехтов. Ко всему прочему вассалов их святейшеств выделял яркий герб на груди.
"Христиане вовсе не склонны поститься столь часто, как об этом любят говорить, идет четвертая перемена блюд! "- подумал Святобор, наблюдая за перемещениями
"Так! Я насчитал два десятка лодий. Но они стоят слишком далеко одна от другой. До крайней будет с полверсты. На каждом судне - семь- восемь воинов, итого две сотни человек, не считая тех, что на берегу. Куда побежит епископ, если я сниму тех двух верзил у шатра? К себе на корабль,"- неторопливо примеривался он.
... Лейву надоело шататься по палубе, его очередь караулить давно миновала, но Густав все не появлялся.
Вдруг, краем глаза он заметил неуловимое скольжение тени у правого борта. Крепче сжав в руке топор, дан шагнул навстречу своей смерти.
Удар пришелся в висок, затем Святобор аккуратно полоснул врага по горлу и отправил вслед за Густавом, который совсем недавно неосторожно плевал в море.
– Лейв!
– позвал товарища арбалетчик, наша история не сохранила его имени, нож по самую рукоятку вошел в грудь стрелка. Четвертым стал рыжебородый мурманин, которому жрец провел клинком между ног. Бедняга лишь икнул, оседая на доски.
– Шестой!
– присоединил его волхв к своему счету.
Двоих он ранее снял в трюме, без раздумий удавив. С борта шнекара открывался превосходный вид на палатку Свена и всех, кто с ней рядом находился:
– Ступай-ка, стрела, по назначению!
Ужаленный железом, рухнул в песок стоявший у входа в шатер рослый телохранитель епископа. Как и рассчитал Святобор, он неуклюже повернулся перед смертью, тратя последние мгновения жизни на борьбу с закружившимся миром.
Всполошившиеся даны не заметив, откуда пустили каленую, с криками кинулись к бору. Трудно было ожидать от них иного, выстрел со стороны моря казался невозможным. Рог протрубил сигнал тревоги. Лагерь зазвенел доспехами, послышались отрывистые приказы командиров.
– Проклятье!
– вырвалось у Святобора, когда он увидел Абсалона, Свена и двух немецких рыцарей, которые в панике выбежали из шатра.
Вместо того, чтобы всем вместе отступить на судно, эти разделились. За каждым было собственное судно, и на шнек поспешил только один - Cвен.
Его сопровождали три святых отца рангом пониже и пятерка слуг, ощетинившаяся мечами. Рыцари моментально спрятали бледные лица за металлом шлемов. Абсалона прикрывали щитоносцы, его уносили куда-то влево.
"Значит, Свен!"
– Эй, олухи! Вы заснули там что ли?
– крикнул верзила-телохранитель, ступив на мостки, - Осторожно, ваше преосвященство! Здесь доска выпирает!
Больше он ничего не добавил, потому что клинок руга отделил его упрямую голову от туловища.
– Йах- хо!
– даны увидели
Оставалось четверо, и хотя со всех сторон на подмогу к ним уж спешили товарищи, данов нисколько не обрадовала предстоящая схватка.
– Убейте его!
– коротко бросил Свен телохранителям.
Да, сказать - не то что сделать. Локоть Святобора уже свернул челюсть второму из противников, третий разглядывал свою отрубленную кисть, она еще перебирала пальцами, лежа на палубе. Берсерк- рыкарь закрутился, замельтешил, разметался в пространстве, раздвоившись. И встал рядом с человеком зверь, то сливаясь с ним в едином выпаде, то расходясь в откате, медведь - не медведь, и непонятно было, толи двое их там, толи один в двух обличьях, толи еще что, вовсе загадочное, но несомненно адского происхождения.
Когти зверя прочертили пять глубоких полос по груди четвертого из слуг. Пятый попытался достать оборотня копьем - не тут то было. Существо переломило древко, словно прутик, железко вошло в ухо последнего из защитников.
Монахи бросились наутек. Свен не отставал от них. Метательный нож, увязнув в рясе, кольнул епископа меж колец предусмотрительно одетой кольчуги.
Свен помянул нечистого и прибавил ходу.
– Отсекайте от воды! Взять живым бера, коль на свет из берлоги вышел! раздался сильный властный голос, на миг перекрывший все другие.
Это был его бой. Не один и не два раза вступал Святобор в схватку с противником намного превосходящим числом, а зачастую и оружием, выполняя волю богов. Но всегда, в любой драке, он знал, с чем, за что, и во имя чего он сражается, проникаясь божьим промыслом, и единясь со своими собратьями по роду, вере и оружию. Не было другого пути к страшной мощи берсерка, кроме как через непоколебимую уверенность в справедливости целей, в единственность выбранного способа их достижения. Вера делала непобедимым; усомнившийся лишался силы и погибал.
Рано понял эту простую истину Святобор.
Сбираясь в тот или иной поход, он сутками пребывал в священных рощах, постился, очищаясь, многократно твердил заклинания, покуда не чувствовал, что будущее сдается его духу, соглашаясь выстроиться по его плану.
Сейчас все было гораздо проще. На его землю пришел враг, враг многочисленный и жестокий, враг, стремившийся не показать свою силу, не завладеть добычей, не обложить данью, даже не отомстить за старую обиду. Этот враг хотел истребить род Святобора, растоптать его веру, стереть ругов с лица земли, а память о них - из сердец человеческих. Этот враг знал о своей силе, упивался ей, и не было от него ругам никакой пощады, никому - ни воинам, ни женам их, ни старикам с детьми.