ПАДЕНИЕ БЕРЛИНСКОЙ СТЕНЫ
Шрифт:
До всех этих деталей действительно состоявшихся событий организаторам празднеств 20-летия не было дела. Они сосредоточились на задаче навязать свою трактовку событий, которая состояла в том, будто открытие стены было концом ГДР (отсюда назойливое повторение тезиса о том, что 9 ноября состоялась «мирная революция») и поражением Советского Союза, утратившего все позиции в Центральной Европе, которыми он владел в итоге Победы во Второй мировой войне (отсюда славословия в адрес «новых» победителей – Соединенных Штатов Америки и Западной Германии). На самом же деле демократическая оппозиция в ГДР шла к власти под лозунгами совершенствования республики, а не ее ликвидации. Целью оппозиции являлась «улучшенная ГДР», которая была бы, естественно, тесно связанной с ФРГ, но не растворялась бы в ней. Эта концепция опиралась на солидную социальную и экономическую базу, существование которой было проигнорировано при включении ГДР в ФРГ. Оппозиция сформулировала требование о проведении в ГДР референдума по вопросу об объединении и его условиях. Спешка в деле объединения, отвечавшая интересам Гельмута Коля и его партии, привела к тяжким, иногда катастрофическим последствиям для «новых земель», как сегодня официально называется территория бывшей ГДР (в отличие от «старой ФРГ», существовавшей и до 1990 года).
С 6 по 8 ноября 2009 года по приглашению Академии политического
1
Небольшой баварский городок к югу от Мюнхена, на берегу Штарнбергского озера. В Тутцинге располагается также Евангелическая академия, известная тем, что в ее стенах прозвучало немало политических заявлений, повлиявших на дальнейшую политику ФРГ
2
«Германия – единое отечество» – строчка из бывшего государственного гимна ГДР; так назывался и план поэтапного объединения Германии, предложенный Модровым 1 февраля 1990 года (тогда вопросительный знак, естественно, отсутствовал).
3
Мы знакомы с Райнхардом Хепнером, одним из деятелей евангелической церкви ГДР, вошедшим в число руководителей протестного движения, с мая 1990 года, когда он в качестве заместителя председателя Народной палаты ГДР нового созыва обратился ко мне с просьбой выяснить мнение Москвы о плане провести совместное заседание парламентов ГДР и ФРГ 17 июня в Восточном Берлине. Разумеется, я обещал сообщить о просьбе Хепнера в МИД СССР, но со своей стороны посоветовал провести такое заседание во Франкфурте-на-Майне, который еще с революции 1848 года считается колыбелью германских парламентских традиций. Москвой не было заявлено возражений против заседания Народной палаты и бундестага в Восточном Берлине. 17 июня 1990 года парламенты обеих стран собрались вместе и единогласно высказались за немедленное присоединение ГДР к ФРГ. Премьер-министру ГДР Лотару де Мезьеру стоило огромного труда убедить парламентариев сначала передать этот вопрос на рассмотрение специальной комиссии, чтобы не ставить четыре державы перед свершившимися фактами.
1. Обе части Германии ощутимо различаются по социальному составу своего населения; процесс дифференциации начался в ходе последней фазы военных действий и усилился после мая 1945 года, когда восточнопрусские дворяне и помещики, крупные промышленники, а также мелкие нацисты побежали из Советской зоны оккупации на Запад; в результате к 1961 году (момент возведения Берлинской стены) для населения Восточной Германии стало характерным преобладание мелкобуржуазного и пролетарского элемента; к тому же в конфессиональном отношении население ГДР было однородно протестантским.
2. В первые годы после разгрома нацистской Германии наличие основ противоположного общественного строя на Востоке и на Западе страны воспринималось как своего рода соревнование: кто построит лучшую Германию? Многие видные деятели германской культуры, испытав на себе холодное бездушие капитализма, эмигрировали в Восточную зону; их настроения характеризовало убеждение в том, что сохранение мира «важнее свободы».
3. В дальнейшем психологический фон для сравнения Востока и Запада Германии изменился; восточная зона оккупации выплачивала репарации Советскому Союзу и Польше, а западные зоны, наоборот, получали помощь в виде «плана Маршалла»; это воспринималось как гарантия, что в будущем в западных зонах будет жить лучше; в результате начался постоянный отток высококвалифицированной рабочей силы и специалистов с Востока; возведение стены предотвратило экономический коллапс ГДР вследствие ухода рабочей силы; помешать строительству стены могло бы согласие Запада рассмотреть возможности, открывавшиеся «Сталинской нотой» 1952 года (СССР предлагал тогда объединение Германии на основе свободных выборов в том случае, если она не будет участвовать в военных союзах, направленных против кого-либо из участников антигитлеровской коалиции), однако этого не было сделано.
4. Участие ГДР в разделении труда в рамках СЭВ привело к высокой специализации ее предприятий; кризис советской экономики вызвал неплатежеспособность СССР, что привело к банкротству целых отраслей народного хозяйства ГДР (например, вагоностроения, которое было целиком ориентировано на советский рынок); в крахе таких предприятий часто винят объединение, но это неверно – по сути, это последствия глобализации.
5. Для общественного сознания ГДР были типичны настроения коллективизма; там на деле происходил переход от «я» к «мы», члены так называемых «социалистических бригад» на производстве встречаются друг с другом до сих пор; создававшиеся под сильным нажимом сверху сельскохозяйственные кооперативы стали затем чрезвычайно популярны среди своих членов; эти кооперативы существуют и поныне, только под другим названием; всеобщее одобрение вызывало приблизительное равенство доходов для всех.
6. После ликвидации стены разница в материальном положении западных и восточных немцев сохранилась; «западники» по-прежнему богаты, «восточники» по-прежнему бедны; до сих пор «восточники» получают за равный труд меньшую заработную плату, чем «западники», восточноберлинцы стремятся работать в Западном Берлине, чтобы больше зарабатывать.
7. Сохраняются и различия идеологического характера: для населения Восточной Германии характерен атеизм, влияние церкви падает, число прихожан не растет, а если не передавать традиции от поколения к поколению, то они умирают; с другой стороны, в «новых землях» не приходится бороться за равноправие женщин –
8. Беспокоят масштабы приобретающего массовый характер переселения восточных немцев в «старые земли» уже после объединения Германии; бежит в первую очередь молодежь и интеллигенция; причины – рекордная безработица, отсутствие возможностей карьерного роста в Восточной Германии; эта проблема экономического порядка, но она обостряет все остальные.
9. ГДР была государством, заботившимся о своих гражданах (вполне в традициях Бисмарка); отношение к ней – это одновременно и отношение к демократии; по существу, дело идет об ответе на вопрос, какая система лучше – старая или новая? И, если судить по результатам опросов, многие на Востоке отвечают: новая система – дерьмо!
10. Настроения в «новых землях» характеризуются одним словом: ностальгия; критиковать подобную ситуацию бесполезно: любовь к родине – это всегда положительный фактор; видимо, приходится рассчитывать на библейский рецепт: Моисей водил свой народ по пустыне, пока не вымерли старшие поколения, помнившие, как они жили до начала исхода; в то же время отвращение к политике ширится и в Западной Германии, а это также признак кризиса демократии [4] .
В других докладах на конференции, а также в дискуссиях подтверждался тот факт, что реализованный в 1990 году способ установить германское единство оставил за бортом мнение значительной части населения ГДР. Прежде всего не было учтено его право участвовать в формировании облика единой Германии. Подчеркивалось, что во время самого массового за всю историю ГДР митинга 4 ноября 1989 года на Александер-плац в Берлине (почти 1 миллион участников) не было ни одного лозунга или транспаранта в пользу объединения с ФРГ. Профессор Бременского университета Макс Каазе высказал предположение, что будь соотношение между численностью населения германских государств не 60 миллионов к 17, а более уравновешенным, не было бы их объединения, во всяком случае в тех формах, в каких оно произошло. Большинство участников конференции считало, что сближение между «новыми» и «старыми» землями налицо, но происходит оно медленно и не приведет к выравниванию ситуации в них в обозримом будущем. Определенным пессимизмом повеяло от констатации, что сегодня в Германии обсуждаются те же самые вопросы, что и 20 лет назад. В целом мнение немецких специалистов по изучению общественного мнения разительным образом отличалось от праздничных фанфар организаторов юбилейных торжеств, для которых «все обстоит к лучшему в этом лучшем из миров».
4
Нöppner R. Ministerpräsident a.D., Referat «Wie sind die Unterschiede erklärbar?», Konferenz «Deutschland einig Vaterland?», Akademie für politische Bildung Tutzing, 6. bis 8. November 2009.
Обратило на себя внимание, что за рамками дискуссии в Тутцинге остался вопрос о политике Советского Союза в сфере германских дел в период глубокого политического кризиса в ГДР. Правительство Ханса Модрова, а затем и кабинет Лотара де Мезьера, сформированный после парламентских выборов 18 марта 1990 года, полагали, что смогут опереться на определенную поддержку Москвы в сложных переговорах с ФРГ, которая с нажимом вела дело к скорейшему присоединению Восточной Германии, используя как приманку обещание оказать ей материальную помощь. Для подобных предположений восточногерманских политиков имелись определенные основания: ГДР была важнейшим союзником СССР в Европе и основой всей существовавшей на тот момент системы обеспечения его безопасности на европейском направлении. Советское прикрытие для ГДР представлялось таким же естественным, как американская «крыша» для ФРГ. Однако 10 февраля 1990 года руководство СССР заявило о том, что занимает «нейтральную» позицию в спорах между Бонном и Берлином, предоставляя «немцам самим решать свои проблемы». На практике это означало неизбежность развития ситуации по западногерманскому сценарию. Следует отметить, что и «самонейтрализация», и решение о выводе из ГДР Западной группы войск были результатом собственной инициативы Москвы, без всякого давления извне. В начале 1990 года не было и не могло быть речи о каком-либо «поражении» Советского Союза.
Вряд ли указанные фундаментальные факты были неизвестны организаторам торжеств по случаю 20-летия падения стены. Однако они предпочли идеологическое истолкование событий, другими словами – мифотворчество. Это целиком относится и к другой эпохальной идее, которую в дни юбилея упорно пытались навязать недостаточно информированной общественности. Эта идея присутствует практически во всех речах и печатных материалах, посвященных указанной дате, но, на мой взгляд, наиболее обстоятельно и откровенно ее суть сформулировал французский писатель Жан д'Ормессон в статье, опубликованной в парижской «Фигаро» 8 ноября 2009 года (в последние годы французы частенько подыгрывают немцам, даже не ожидая просьбы с их стороны; они, видимо, убеждены, что тем самым укрепляют франко-германский тандем). Смысл довольно пространного текста д'Ормессона, состоявшего в основном из общих мест и благоглупостей, заключался в следующем пассаже, связанном с риторическим вопросом автора относительно причин, по которым полиция ГДР не разогнала уже упоминавшийся митинг 4 ноября в Берлине. (Вопрос действительно чисто риторический, поскольку власти ГДР дали официальное согласие на проведение митинга). «Так что же произошло?» – пишет по этому поводу д'Ормессон и отвечает самому себе: «А произошло нечто потрясающее, остававшееся долгое время незамеченным: Соединенные Штаты и свободный мир выиграли эту Третью мировую войну, которая так и не состоялась. Они выиграли холодную войну». И дальше следует перечень имен «героев» этой войны – президент США Рональд Рейган, папа римский Иоанн-Павел II, Солженицын, Горбачев… Конечно, французы большие специалисты по части выигрывания войн, но, наверное, даже д'Ормессону было бы при желании несложно понять, что дело не в мнимом поражении Советского Союза, а в банкротстве его тогдашнего руководства, какими благими намерениями оно ни пыталось бы объяснять свои действия или бездействие. В конце концов, после всех потрясений 90-х годов новая Россия, неизмеримо более слабая, чем прежний СССР, сумела благодаря разумному правлению добиться в начале XXI века восстановления уважаемого места в мире. Впрочем, и д'Ормессон вынужден к концу своей статьи признать фиаско политики перестройки: «История движется очень быстро. Стена пала 9 ноября 1989 года. Менее чем год спустя, 3 октября 1990 года, канцлер Гельмут Коль провозглашает объединение Германии. Еще годом позже Горбачев покидает власть. СССР стерт с карты мира» [5] .
5
D'Ormesson J. De l'Academie fran9aise, 1989: Victoire de la liberte, «Le Figaro», 8 novembre 2009