ПАДЕНИЕ БЕРЛИНСКОЙ СТЕНЫ
Шрифт:
Результат был катастрофическим для ГДР, причем не только для ее экономики. По традиции, заведенной еще в оккупационный период, лейпцигское консульство продолжало ежедневно получать полицейские сводки о происшествиях за сутки. Все большее место в них занимали сведения о гражданах ГДР, ушедших на Запад. Бежали прежде всего квалифицированные специалисты – инженеры, врачи, юристы, учителя, бухгалтеры, рабочие высших разрядов. Ряду предприятий, учреждений, поликлиник, школ грозило скорое закрытие из-за нехватки кадров. Лейпциг не был исключением. Точно такая же ситуация царила и во всех остальных округах ГДР. Это не могло не сказываться на психологии людей, постепенно теряющих веру в будущее. Все понимали, что надо что-то делать, но никто не знал, что именно. До готовности отказаться от идеологической догмы еще не доросли, хотя и видели, что она заводит в тупик.
Вот в такой обстановке в окружении Н.С. Хрущева возникла концепция, согласно которой для укрепления положения ГДР стоило рискнуть определенным обострением международной обстановки, чтобы в ходе урегулирования усугубленного по нашей воле кризиса перекрыть пути ухода населения республики через Западный Берлин – островок чуждого мира в глубине территории ГДР. Дело в том, что кризис уже был налицо – практическая политика
Ко времени второго берлинского кризиса [27] состоялся мой перевод в посольство СССР в ФРГ. Мы прибыли в Бонн в мае 1958 года прямо из Лейпцига, без заезда в Москву. Вскоре посол Андрей Андреевич Смирнов сделал меня своим личным переводчиком. В принципе он не нуждался ни в какой лингвистической помощи, поскольку владел немецким языком лучше, чем все переводчики вместе взятые. Однако посол считал, что при важных встречах присутствие переводчика полезно: во-первых, пока тот переводит, появляется время для обдумывания ответа; во-вторых, если ответ вызовет нежелательную реакцию собеседника, всегда можно сказать, что перевод был неточным; в-третьих, переводчик готовит черновую запись состоявшегося разговора, экономя тем самым время посла. В качестве «толмача» я стал свидетелем интереснейших бесед посла с западногерманскими деятелями, в частности с первым федеральным канцлером Конрадом Аденауэром, личность которого произвела на меня сильное впечатление: это был политик, что называется, от Бога. Из разговоров советников посольства в моем присутствии я узнал также, что идею перекрыть «берлинскую тропу» путем придания Западному Берлину статуса «вольного города» подсказал именно Смирнов, видевший, что без радикальных мер по пресечению оттока населения из ГДР единоборство за центр Европы будет Советским Союзом безнадежно проиграно.
27
Первый берлинский кризис (так называемая «блокада Берлина»), возникший вследствие сепаратной денежной реформы в западных зонах оккупации, состоялся в 1948-1949 годах. Тогда Советский Союз в очередной раз попытался предотвратить раскол Германии.
Логика предложений Смирнова была такова. Создание двух германских государств поставило под вопрос право западных держав держать свои войска в Западном Берлине и управлять им, ибо, расколов Германию, они нарушили четырехсторонние договоренности военного и послевоенного времени, исходившие из принципов единства германской территории и общего управления ею со стороны четырех держав. Эти договоренности перестали существовать на практике, хотя каких-либо решений об их денонсации не принималось. Военное присутствие трех западных держав в Западном Берлине базировалось именно на четырехсторонних договоренностях, так как «первоначальными правами» на присутствие в данном регионе обладали только советские войска, взявшие Берлин штурмом в апреле-мае 1945 года и безраздельно осуществлявшие оккупацию всего города в первые месяцы после штурма. (Войска трех западных держав разместились в «своих» секторах Берлина лишь в июне-июле 1945 года, параллельно с отводом американских войск из Саксонии в порядке реализации достигнутого ранее соглашения о разграничении зон оккупации). Новые реальности ситуации в Германии (ее фактический раскол вследствие политики Запада) давали Советскому Союзу определенное основание потребовать вывода войск западных держав из Берлина. Такой шаг можно было бы предпринять в юридических рамках подписания мирного договора с Германией, который оставался все еще незаключенным. С тем чтобы заранее отвести обвинения в том, что СССР намерен попросту захватить западную часть Берлина, предусматривалось не добиваться ее возвращения в состав ГДР (что было бы логично), а наделить ее статусом «вольного города» под присмотром ООН. В интересах поддержания безопасности в центре Европы «вольный город Западный Берлин» должен был сохранять свой демилитаризованный характер (по настоянию западных союзников в нем с самого начала не действовал закон ФРГ о всеобщей воинской повинности). Таким образом, ликвидация западноберлинского гордиева узла должна была одновременно способствовать закреплению послевоенного статус-кво на континенте.
В речи Хрущева 10 ноября 1958 года западным державам был предъявлен ультиматум – им отводилось полгода на ликвидацию оккупационного статута Западного Берлина и его преобразование в самостоятельную политическую единицу «вольный город». 27 ноября 1958 года МИД СССР детализировало предъявленные Хрущевым требования, направив правительствам США, Великобритании и Франции ноту с предложением в течение 6 месяцев заключить мирный договор с обоими германскими государствами и предоставить Западному Берлину статус демилитаризованного «вольного города». Пояснения к предложению о статусе «вольного города» подразумевали введение для Западного Берлина «нормальных» государственных границ, контроль и охрану которых взяла бы на себя ГДР, поскольку других соседей у Западного Берлина не было и не могло быть. Естественно, ни мирный договор, ни «вольный город» не были самоцелью советской политики. Предпринятая операция имела целью принудить Запад вступить в переговоры с СССР для нахождения определенного модус-вивенди в Центральной Европе, который, будучи приемлемым для обеих сторон, ослаблял бы западное давление на СССР и ГДР. Понимавший это Запад отклонил советские предложения.
В январе 1959 года МИД СССР разослало ноты, в которых несколько смягчались заявленные первоначально жесткие сроки подписания мирного договора и выдвигалось предложение о создании конфедерации ГДР и ФРГ, а также о запрете на производство в ФРГ и ГДР ракетно-ядерного оружия и на оснащение им вооруженных сил обоих германских государств. В случае несогласия Запада СССР пригрозил подписать отдельный («сепаратный») мирный договор с ГДР и передать ей контроль над стратегическими коммуникациями, связывавшими Западный Берлин
28
Тогда в Женеве СССР в последний раз представил развернутые предложения относительно содержания мирного договора с Германией, а также путей германского объединения. Москва продолжала настаивать на внеблоковом характере единой Германии, но допускала, что после создания германской конфедерации ФРГ и ГДР могли бы на какой-то период оставаться членами, соответственно, НАТО и ОВД
Этот вариант состоял в возведении перекрывшей свободное сообщение между западными и восточным секторами города стены, которая появилась в Берлине 13 августа 1961 года [29] . Берлинскую стену возводили строительные отряды ГДР под охраной солдат Национальной народной армии республики (солдаты ННА стали затем выполнять функции пограничников), но само решение о строительстве стены принималось руководителями всех социалистических стран сообща. Стена решила задачу-минимум, которая с самого начала преследовалась выдвижением предложения о «вольном городе», однако разрядку в отношениях Запада и Востока пришлось отложить на потом. В то же время строительство стены было встречено западными столицами, включая Бонн, с явным облегчением, поскольку в атмосфере нарастающего обострения обстановки в ход были пущены не танки, а всего лишь строительные краны. Это, однако, не помешало Западу развернуть острую пропагандистскую кампанию против СССР и ГДР, которая затем превратилась в постоянную составную часть пропагандистской войны против СССР и ГДР. Инциденты у стены, через которую отдельные граждане ГДР время от времени пытались прорваться в Западный Берлин, подогревали эту кампанию. (Трудно сказать, чего было больше в этих попытках – склонности к риску, желания побравировать, бросить вызов властям или стремления привлечь к себе внимание западной прессы; к несчастью, дело иногда заканчивалось смертельным исходом для смельчаков.) Стена превратилась в помеху для нормализации отношений между обоими военно-политическими блоками.
29
С 29 сентября 1961 года началось оборудование разделительной («мертвой») полосы вдоль всей границы между ГДР и ФРГ.
Впрочем, в одном, причем немаловажном, пункте немцы должны быть благодарны стене: объективные исследователи на Западе признают, что в известном смысле она предотвратила гражданскую войну в Германии. Английский историк Фредерик Тейлор констатировал недавно, что из трех стран, испытавших раскол после Второй мировой войны (Корея, Вьетнам, Германия), только последняя избежала кровавого братоубийственного конфликта: «Строительство стены покончило с размышлениями западных держав на тему о том, как следует относиться к Восточной Германии» [30] . Действительно, появление Берлинской стены предопределило признание ГДР со стороны ФРГ и всего Запада.
30
Taylor F. Die Mauer. 13. August 1961 bis 9. November 1989, Berlin, 2009; «Suddeutsche Zeitung», 4. Februar 2009.
К моменту возведения стены я уже вернулся в Москву на работу в Центральный аппарат МИД. В качестве атташе 3-го Европейского отдела (референтура по ФРГ) я с лета 1960 года следил за перипетиями германских дел с высоты 9-го этажа небоскреба на Смоленской площади. Надо признаться, острота восприятия при этом значительно снизилась. Одно дело жить на вулкане, другое – наблюдать за его активностью с безопасного расстояния. Берлинскую стену я впервые увидел в январе 1966 года, когда мы всей семьей (теперь с нами было трое детей) проследовали через «фронтовой город» по пути в Париж, где я, по наметкам посла Валериана Александровича Зорина, должен был вести в посольстве вопросы франко-западногерманских отношений. Из окна железнодорожного вагона стена не выглядела такой уж страшной; впечатляло лишь полное безлюдие как на ярко освещенной границе, так и на прилегавших к ней улицах Восточного Берлина (поезд Москва-Париж пересекал границу поздно вечером). Поражал также контраст между слабым уличным освещением в восточной части города и морем света в западной – гораздо более бедная ГДР экономила на электричестве; кичащийся своим богатством Западный Берлин пускал пыль в глаза.
В ГДР продолжал действовать механизм выдачи официальных разрешений на переселение в ФРГ, и число таких разрешений росло год от года. Однако существовал целый ряд ограничений, так что выезжать на постоянное жительство в другое германское государство могли, как правило, лишь пожилые граждане ГДР, достигшие пенсионного возраста. Сама же стена была на практике настоящей строго охраняемой межгосударственной границей. Юридически, однако, Западный Берлин оставался не государством, а особой политической единицей, носившей до октября 1990 года все правовые признаки оккупированной территории – высшей властью в городе оставались военные коменданты трех держав. В то же время ФРГ практически считала его своей землей, и в нем действовали все обычные для ФРГ органы муниципального и земельного уровня.