Падение царского режима. Том 2
Шрифт:
Протопопов. — Ну, членом государственного совета, может быть.
Председатель. — Значит, из сената в государственный совет? [*]
Протопопов. — Я не знаю, про что была речь.
Председатель. — Я могу сказать, что вы именно так и предполагали. Скажите, за что вы предполагали увеличить пенсию Комиссарову?
Протопопов. — Комиссаров был уволен по 3-му
Стран. 305, св. 7 стр.
«Значит, из сената в гос. совет». — ком. корп. жанд. гр. Д. Н. Татищев сенатором не был.
Председатель. — За свою деятельность в качестве градоначальника?
Протопопов. — Да, в Ростове. После этого он приехал сюда, и тут произошли какие-то особого рода переговоры, мне понятные, но не точно мне известные, после чего этот 3-й пункт был уничтожен.
Председатель. — С кем были переговоры?
Протопопов. — Это было до меня.
Председатель. — Но вам хорошо известно это, скажите с кем?
Протопопов. — Это до моего назначения.
Председатель. — Но вы знаете, с кем он переговорил?
Протопопов. — Я даю слово, что не знаю. Но 3-й пункт был уничтожен. Затем была ревизия генерала Попова. Потом я послал Михайлова (второй раз) проверить генерала Попова.
Председатель. — Генерал Попов к каким выводам пришел?
Протопопов. — К ужасным.
Председатель. — Почему же нужно было проверять «ужасные выводы» Попова?
Протопопов. — Меня просил тот же Комиссаров.
Председатель. — Сам просил или кто-нибудь поддержал эту просьбу?
Протопопов. — Белецкий, мне думается, поддерживал… Я точно боюсь сказать.
Председатель. — И Распутин?
Протопопов. — Когда приехал Михайлов, Распутина уже не было, — мне так помнится.
Председатель. — Хорошо, значит, вас просили. Вам известна роль Комиссарова при Распутине? Как вы ее себе представляете?
Протопопов. — Я представляю так, что Манасевич был хранителем святого, а Комиссаров был в курсе всех дел.
Председатель. — Чьих?
Протопопов. — Распутинских и мануйловских. Это люди неладные.
Председатель. — Так за что же этому «неладному» человеку увеличить пенсию?
Протопопов. — За что? — Это я помню. Мне хотелось дать ему известную сумму, чтобы он уехал из Петрограда.
Председатель. — Мне непонятно: человек
Протопопов. — Мне хотелось убрать из Петрограда этих людей. Я считал их людьми вредными, потому что они интриговали ужасно, больную атмосферу создали; хотелось очистить.
Смиттен. — Вы так характеризуете Комиссарова: плохой, около него больная атмосфера; вы делаете ревизию, но ревизии не поверили.
Протопопов. — Я поверил.
Смиттен. — Раз поверили, зачем же вы назначили вторую? Вы понимаете, что израсходование средств на ревизии, это не есть дело государственной необходимости.
Протопопов. — Я смотрел на это, как на мелочи.
Председатель. — Значит, нельзя объяснить иначе, как просьбой?
Протопопов. — Вероятно, просьбой.
Председатель. — Но все-таки, за что же увеличить пенсию? Человек по 3-му пункту уволен, ревизия дает отрицательные данные, министр внутренних дел находит, что он человек неладный и даже просто скверный, — почему же увеличить пенсию?
Протопопов. — Для того, чтобы этот человек больше здесь не был. Вот, собственно, в чем была моя мысль: удалить его.
Председатель. — Амфитеатрова, чтобы он тут не был, выслали.
Протопопов. — Да, я тут уже думал об этом, но я не знаю, удалось ли бы это. Это вопрос.
Иванов. — Почему?
Протопопов. — Нашлись бы заступники. Конечно, я глубоко виноват, но уверяю, я пришел в очень тяжелое место, самое отвратительное, какое только можно себе представить. Я одно могу сказать: воровства не было. Это факт.
Председатель. — Позвольте мне огласить письмо. «Глубокоуважаемый и богом благословенный и обожаемый государь… (читает). Это вы писали? (Показывает письмо.)
Протопопов. — Нет.
Председатель. — Тогда кто же? Эта рука вам не может не быть знакома?
Протопопов. — Это рука Бурдукова, который написал набросок того, что я бы написал.
Председатель. — Это проект вашего письма к бывшему императору по поводу дня его ангела 6 декабря 1916 г.?
Протопопов. — Это не было послано.
Председатель. — Меня интересует другая сторона: значит, это рука Бурдукова. Теперь. «Ваше императорское величество, всемилостивейший государь, не имея возможности принести вам в день вашего ангела мои верноподданнические…» (читает.) Это кто писал? (Показывает.)
Протопопов. — Это моя рука. Но это тоже, я думаю, не было послано. Я так не пишу.
Председатель. — Я точно прочел.