Падение драконов
Шрифт:
Второй фальконет тоже выстрелил, поразив ту же цель, и дуб рухнул с треском.
Павало Пайам всматривался в дым и оттягивал полу кафтана из изумрудного шелка, словно пытаясь уберечь его от дыма.
— Замечательно.
— Да уж, чудовищная хрень, — сплюнул Плохиш Том.
Габриэль наблюдал за своими гостями. Дю Корс зарылся пальцами в бороду и вопросительно посмотрел на императора.
— Стену замка можно пробить десятью выстрелами, — тихо сказал дю Корс. — Этому нечего противопоставить.
Габриэль кивнул, улыбаясь до ушей.
— Спросите
— Они такие мощные, что в войне не останется никакого веселья, — сказал Том, — и воняют, как нестираные брэ дьявола.
— Мой султан потребует себе такие же. — Пайам скрестил руки на груди. — Нельзя, чтобы они были только у тебя.
Дю Корс подошел к орудийному расчету, заглянул в ствол ближайшего фальконета и осторожно наблюдал, как заряжающий опускает банник с овчинной головкой в ведро с грязной водой и сует в дымящийся ствол. Вытащив почерневшую головку с прилипшим угольком, заряжающий снова сунул ее в ведро.
Потом в дуло вложили маленький бумажный пакет, трамбовщик пихнул его вниз, а Герцог воткнул острый штырь в запальное отверстие.
— На месте, — сказал он.
Вытащил штырь и снова воткнул изо всех сил, пробивая пороховой картуз. Мальчик с гусиным перышком выступил вперед и опустил его в запальное отверстие.
— Готово! — сказал Герцог.
— Огонь, — отозвался Эдвард.
Герцог поднес к гусиному перу горящий фитиль, и пушка выстрелила с громким ровным треском. По равнине раскатилось эхо.
Дю Корс вернулся, весь в дыму.
— Bon Dieu, — прорычал он, — это конец войнам.
— Сомневаюсь, — ответил Габриэль и мрачно улыбнулся. — Но я подозреваю, что они станут для кого-то неприятным сюрпризом.
— Мне тоже такая нужна. — Дю Корс глянул на Пайама. — Если ни один замок не устоит против них, то…
Больше галлейский рыцарь ничего не сказал. Но его помощник д’Обришекур лукаво улыбнулся:
— Ни один барон не сможет противостоять королю, у которого есть такое оружие.
Габриэль подумал о замках и о дю Корсе и нахмурился.
— Я этого не учел.
Позже, пока Ариосто готовился к полету, Габриэль наткнулся на Мортирмира, сидевшего скрестив ноги на солнышке. В руках у него был глиняный горшок с наконечниками стрел, а на одеяле перед ним лежала дюжина наконечников копий из вороненой стали. Габриэль наблюдал за ним, пока Анна готовила его костюм для полетов.
Не было ни пламени, ни удара грома. Только легкое мерцание, как будто у него помутилось в глазах. И под клеймом оружейника на каждом наконечнике появилась маленькая буква М имперским готическим шрифтом.
— Оскверненные копья, — как бы в шутку сказал Габриэль.
— Чем меньше металла, тем проще. Том придумал.
Лесса быстро двигалась по улицам. Они были почти пусты. Люди боялись нового мора, рогатых и их колдовских танцев. По крайней мере, так говорили, и теперь на улицах везде стояли стражники и обученные гильдейцы в полном вооружении, а некоторые углы и рыночные площади контролировали
Она два дня пыталась найти кого-нибудь, кто видел рогатых людей и выжил, чтобы рассказать об этом. Рогатых было минимум три группы, и, взрываясь, они осыпали всех вокруг мелким черным порошком, убивавшим почти мгновенно. Ходили слухи, что у королевы есть контрзаклинание. Тайлер сказал, что королева не видит необходимости давать лекарство своим подданным.
Несмотря на пустые улицы или, возможно, как раз поэтому Лесса была одета в чистую мужскую одежду: хорошие шоссы, открывающие ноги, легкие сапоги, как у солдата или егеря, свободную котту, которая скрывала ее пол и кое-что еще, красивый худ, как у знати, и красную шапочку сверху. На боку у нее висели короткий меч и кошелек. Пока она шла через Чипсайд, люди иногда кланялись и часто уступали ей дорогу.
Она опаздывала, а опаздывать она не любила. Колокол на соборе отбил назначенное время, и она боялась, что человек просто уйдет. Она задерживалась из-за внимательных стражников и измученных жертв чумы: все харндонцы уже знали, что при виде несчастного с черными отметинами на лице, напоминавшими буквы, нужно отойти как можно дальше, потому что он может взорваться и осыпать все вокруг черной пылью не хуже рогатых.
По крайней мере, так говорили.
За несколько улиц до места встречи, в переплетении переулков, она увидела нужного ей человека: капитана Кроуберда, как назвал его Тайлер. Она узнала его мгновенно — возраст, прямая спина, слегка согнутая шея, как будто он всю жизнь пытался быть ниже кого-то. Она как бы повысила свой статус, а он понизил свой — на нем были котта из грубой шерсти, такой же худ и мешковатые шоссы, заправленные в тяжелые сапоги. Несмотря на одежду простолюдина, он взял длинный меч — но в смутные времена так поступали многие.
Она подумала, не стоит ли его окликнуть, решила, что это глупо, и последовала за ним. Приблизилась. Он остановился поторговаться с пирожником, таким худым, что ему не помешало бы поближе познакомиться с собственным товаром. Протянул торговцу пару медных монет, взял мясной пирог. В этот момент Лесса, смеясь про себя, прошла мимо него и двинулась дальше по узкой улочке.
Сделав три шага, она оглянулась и увидела, что он на нее смотрит.
Он еле заметно улыбнулся и приподнял пирог, будто здороваясь с ней.
Кто-то схватил его за запястье.
Бандит сбил с ног торговца, и все прохожие разбежались, как голуби перед ястребом, кто-то с визгом, кто-то молча.
Бандит, уронивший торговца, был высок, широкоплеч, с длинной светлой бородой. А второй, тот, кто держал за руку ее связного, оказался тем самым сутенером, с которым она столкнулась в день первой встречи с Кроубердом. Он оттолкнул Кроуберда, и тот рухнул на торговца, раскинув руки.
— Что, сучка, твой защитник? Думаешь, я тебя не узнаю в мужской одежде? Могу устроить так, чтобы тебе нос отрезали. Или сам его отрежу. Епископ платит за баб, которых застукали в мужской одежде.