Падение Империи. Часть первая
Шрифт:
«Правил же нет, верно?» — пришла ему в голову мысль. — «В благородство я с ним играть не буду».
Песок отправился в карман, а сам Корсаков взял разбег и запрыгнул на стену. Ширина в несколько метров позволяла лечь так, чтобы не было заметно.
Режиссер, который до этого момента очень гордился своей идеей сделать лабиринт, резко вспотел. Такого он предусмотреть не мог, и пусть этот капитан и действует в рамках правил, но директор арены ему точно припомнит этот случай. Мало кто знал, но в случае редких и необычных дуэлей, режиссер заранее знал, как и где встретятся противники.
Пономарев Алексей Сергеевич, в отличие от капитана, был дворянином, и для него устраивать засаду было подобно публичному признанию в мужеложстве. Такого точно не забудут, и будут обсуждать годами, как дворянин прятался от простолюдина на дуэли. Да чего там обсуждать, ради защиты дворянской чести его бы за такое вызвали на другую дуэль. Поэтому Алексей Сергеевич не только не думал о засаде, но и ожидать ее от Корсакова не мог. Для него это было немыслимо просто потому что немыслимо. Все же закостенелые взгляды дворян иногда срабатывают против них самих. Корсаков был воином, и знал, что для победы хороши все средства. Можно быть гордым, честным, отважным… и мертвым. Блуждание по этим бесконечным коридорам изрядно утомило Пономарева. Если в первые минуты он был полон злости и решимости, то со временем злость ушла, а на ее место пришло глухое раздражение. Он на прогулку вышел, или на бой до смерти?
Не все зрители были напряжены и ловили каждое движение. Некоторые, как и Пономарев устали от бездействия, и были раздражены. Но кто-то наоборот, наслаждался каждой минутой дуэли. Иван Иванович, он же Михаил Евграфович, заказал еще коньяка, и с удовольствие откинулся на спинку кресла. Вид из комнаты в верхней части арены открывался отличный. Он видел и медленно идущего Пономарева, и Корсакова, который лежал на стене и… загорал?
— Папа? — в комнату зашла дочь Елена.
Дочь свою он любил, но характер у нее… не дай бог кому-то такую жену.
— Давно ты любишь наблюдать за полуголыми мужчинами? — спросила она не отрывая взгляда от экрана, где крупным планом транслировался голый торс капитана.
— Поёрничай мне еще тут, — недовольно буркнул Михаил Евграфович.
— Может снимешь эту личину? — попросила девушка. — Мне не привычно.
— Потерпишь, — закрыл вопрос глава Третьего отделения. — Коньяк не предлагаю.
— Что случилось внизу? — задала его дочь вопрос, ради которого она и пришла. — Осечка, серьезно?
Михаил Евграфович недовольно вздохнул.
— Распорядитель арены получит от меня на орехи. Люди стали забывать значение слова «секретность». Пора вернуть им умение эти секреты хранить.
— Так что произошло? — продолжала настаивать Елена. — Только пожалуйста, очень тебя прошу, не надо рассказывать эту сказку про дуэль деда Алексея за Уралом, где у его противника револьвер не выстрелил. И ты решил проверить… и он снова не выстрелил…
— Не буду, — кивнул Михаил Евграфович. — Я сам заставил револьвер осечься. Капитан напомнил мне о том, что дворяне или нарушают правила, или меняют их, если нам это выгодно.
— И зачем?
Мужчина сделал глоток коньяка, и посмотрел в окно. Расстояние между дуэлянтами постепенно сокращалось, и долго Алексею
— Если капитан выживет, а он должен выжить, я решу вопрос с Пономаревым самостоятельно. Он меня вызвал.
— Он дурак? — не выдержала его дочь.
— Я в личине обычного следователя. В этой личине я его и убью.
— Ты так и не ответил на вопрос. Зачем ты это сделал? Спровоцировать Алексея, это понятно. Он не очень умный, зато очень активный. Но в чем причина?
Отвечать на этот вопрос Михаил Евграфович не хотел. Сам для себя он спокойно все объяснил, а вот с дочкой на эту щекотливую тему разговаривать боялся. Вдруг спугнет?
— Мне не нравится Алексей, — соврал он дочери. К Пономареву он был абсолютно равнодушен. Он даже женихом его в тот раз назначил, потому что знал — дочку он любит, и свадьба не состоится. — А капитан еще пригодится, если звезды сойдутся, возьму его к себе в отдел.
Елену Михайловну такой ответ устроил.
— Хватит пожирать его глазами, — не выдержал мужчина. — Постеснялась бы.
— Но… почему он без рубашки?
— Могу предложить тебе сразу три версии, — усмехнулся ее отец. — Как тебе вариант, что он решил порадовать дам у мониторов?
Девушка усмехнулась.
— Он не такой.
«Такой, не такой, тебе откуда знать?», — проворчал про себя Михаил Евграфович. С возрастом он все чаще начинал брюзжать как старик. Ему бы внуков и за город, а не шпионов гонять.
— Тогда могу предложить необычное объяснение. Чуть больше двухсот лет назад, на британких островах некто Хамфри Ховарт поспорил с другим джентльменом в пабе. Сам Хамфри до этого служил врачом, а его соперник слыл опытным и метким стрелком. На дуэль Хамфри Ховарт явился полностью голым и объяснил, что при ранении страшна не только пуля, но и кусочки одежды, которые она заносит в рану. Они вызывают инфекцию и долгую и мучительную смерть.
— И к чему ты?
— Соперник Ховарта не захотел войти в историю, как человек, который пристрелил на дуэли голого мужика, и дуэль не состоялась.
— Очень увлекательная история, но тоже не верно.
Глава Третьего отделения заказал еще немного коньяка и бросил взгляд вниз. Пономарев был уже достаточно близко к Корсакову.
— Будь ты сообразительнее, давно бы поняла, — недовольно сказал он. — Капитан играет на публику. Ему мало победить Пономарева. Он должен оставить его в живых, и при всем при этом еще и сохранить свою жизнь в дальнейшем. Публичность — его спасение. Чем больше внимания он привлечет сейчас, тем дольше его судьбой будут интересоваться.
— Он… просто играет на публику?
— Как я и говорил в самом начале, он решил порадовать дам у мониторов. Я сразу тебе ответил, просто не вдавался в подробности.
Тем временем капитан лежал на стене, и прислушивался. Очень скоро он услышал звук шагов. Еще совсем тихий, но звук приближался. Медленно он взвел курок. Первый выстрел будет простым, второй и третий надо будет делать сразу же, и за счет самовзвода усилие нажатия потребуется другое. Из-за этого ствол может повести в сторону. Лучшее решение — близкая дистанция.