Падение небес

Казаков Дмитрий Львович

– Слушайте меня! – выкрикнул Рендалл, когда до ворот осталось несколько десятков шагов. – Тот, кто правил вами – мертв! От него не сохранилось ни тела, ни пепла! Харугот из Лексгольма, проклятый узурпатор, захвативший трон обманом и предательством, пал! Я, законный наследник Кратиона Пятого и его предков, приказываю вам сдаться!

– Так они и сдались, – хмыкнула Саттия. – Сейчас начнут стрелы пускать. Осталось только угадать, из какой бойницы.

Замок молчал, словно находившиеся в нем люди разом лишились способности говорить.

– Наверняка

среди вас есть благородные таристеры, чьи предки служили императорам! – Олен вскинул над головой руку с массивным кольцом из красного металла на пальце. – И они в состоянии понять, что это такое!

Сердце Пламени превратилось в клубок белого огня, от него полетели шипящие искры. Запахло паленым, а Саттии показалось, что она уловила несколько приглушенных восклицаний.

– Если вы не откроете, то я сожгу эти ворота! А затем всех вас! – голос Рендалла звучал грозно и повелительно, так мог говорить не уроженец Заячьего Скока, всю жизнь копавший землю, а Резарий, отпрыск многих поколений императоров, что умели повелевать и сражаться.

В первый момент вроде бы ничего не изменилось, никто не затопал по лестницам, не принялся отдавать приказы. Но затем раздался раскатистый грохот, какой производит вынимаемый из пазов тяжелый брус, и ворота стали медленно, точно нехотя, открываться. Пошли в стороны толстые, окованные полосами железа створки, открылся двор и башня в его центре.

Прямо напротив ворот стоял высокий таристер в роскошном темно-бордовом флотере из бархата. Правая ладонь его нервно тискала рукоять оставшегося в ножнах меча, а лицо было белым, как у призрака.

За спиной таристера располагались Чернокрылые – примерно пять десятков, все с оружием. Еще дальше виднелось около двух дюжин учеников в бурых балахонах. Эти дрожали от страха, глаза были вытаращены.

– Мое имя – Редер ари Налн, – сказал таристер. – Я исполнял обязанности канцлера при прежнем правителе. Я готов служить и новому, если ему будет угодно воспользоваться моими услугами. Ежели он сочтет, что я достоин смерти, я приму ее, как подобает. Что касается воинов, стоящих позади меня, то я молю императора отпустить их. Они только исполняли приказы. Ученики же, оставшиеся в замке, находятся в обучении четыре дня, и ничего не умеют. Я все сказал, и ожидаю слова мессена, – бывший канцлер встал на колено.

С небольшой задержкой Чернокрылые последовали его примеру.

– Смелая и толковая речь, – проговорил Олен. – Встань и отойди в сторону, Редер ари Налн. С тобой мы поговорим позже. Что касается гвардейцев консула… – тут голос его исказился, стал глуше, – то я лишу жизни тех, кто причастен к нападению на Заячий Скок. Остальным будет сохранена жизнь. Бенеш, Рик, вы сможете определить тех, кто участвовал в убийстве моих земляков?

Ученик Лерака Гюнхенского вздрогнул и растерянно заморгал, а уттарн, на которого Чернокрылые глядели с нескрываемым ужасом, уверенно кивнул и сказал:

– Конечно. Постарайся только представить лица тех, кого они убили.

Ари Налн встал и отступил

к одной из башен, а Рик подошел к Рендаллу вплотную, принялся водить лапами над его головой. Саттия прищурилась, надеясь разглядеть, что за чародейство там творится, но не увидела ничего.

Дар чувствовать магию, видеть то же, что и маги, пришедший к ней на острове Тенос, исчез после гибели Харугота. Сгинул проход Предвечной Госпожи в Алион, за которым должна была следить Хранительница, и пропало ее темное, жестокое умение. Улетели, ушли из тела излишки Тьмы, напоследок одарив девушку жестокой болью и беспамятством.

В первый момент, придя в себя, она даже испугалась, не ощутив внутри ставшей привычной тяжести. Затем поняла, что произошло, и едва не рассмеялась от облегчения. Удержаться в здравом рассудке помогло столь обыденное чувство, как ревность. К той белобрысой девице, что взялась непонятно откуда и прикрыла Олена от смертоносного удара.

Кстати, он ведь так и не сказал, кто она!

Вспомнив о сопернице, Саттия нахмурилась, и тут один из Чернокрылых не выдержал. С хриплым криком он выхватил меч и с колен бросился на Рендалла. Удара Олена девушка не увидела, просто сверкнул ледяной клинок, и гвардеец оказался нанизан на него, точно муха на иголку. Рендалл опустил взгляд, будто не веря в то, что случилось.

– Это был один из них, – прошипел уттарн, по гриве которого бегали лиловые огоньки. – И еще четверо…

И он показал когтистой лапой.

– Встаньте, и умрите на ногах, как подобает воинам, – Рендалл стряхнул труп с меча и сделал шаг вперед.

Трое вскочили сразу, четвертый немного приотстал, но только для того, чтобы выхватить метательный нож. Тот блеснул, словно брошенная монета, и испарился в мгновение, столкнувшись с порожденной Сердцем Пламени струей огня. Вспыхнули и погасли четыре орущих факела.

– Это все, – сказал Олен, и Саттия заметила, что он пошатнулся. – Остальные могут идти куда угодно. Пусть только бросят оружие.

Расправа произвела на Чернокрылых впечатление. Гвардейцы принялись поспешно расстегивать пояса, наземь полетели мечи в ножнах, черные шлемы с крылышками, ножи, плащи и кинжалы. Глядя в землю, воины потянулись через ворота, и дальше по обочине вниз, в Безарион.

– Теперь ученики, – проговорил Рендалл, убирая меч в ножны. – Что будем делать с ними?

– Он был прав, – уттарн кивнул в сторону канцлера. – Никто из них не стоит и выеденного яйца.

– Тогда пусть идут, клянусь Селитой. Эй, вы, слышали? Идите прочь! И побыстрее снимите эти гнусные балахоны!

Ученики, издавая звуки, похожие на козье блеяние, и бросая на Олена испуганные взгляды, последовали за Чернокрылыми. Двор замка опустел, остался только ари Налн и те, кто пришел с Рендаллом.

– Кто еще находится в замке? – повернулся к канцлеру Олен.

– Супруга месс… Харугота, – отозвался тот. – Пять десятков слуг, палачи и узники.

– Все понятно, – Рендалл оглянулся на соратников, точно в поисках поддержки.