Падение Стоуна
Шрифт:
К счастью, замешательства не возникло. Меня провели в малую гостиную, которую Элизабет держала для себя одной, очаровательную комнату, обставленную по ее вкусу, а не в соответствии с модой. Там я их и нашел: они сидели бок о бок на двух стульчиках, как обычная семейная пара, обсуждающая прошедший день и наслаждающаяся обществом друг друга. Разница в ней поразила меня сразу: она была не напряжена, не насторожена и совершенно в мире сама с собой. Сомневаюсь, что я когда-либо видел ее такой раньше. И уж конечно, не в моем обществе. Я всегда ощущал напряжение, словно она ожидала, что ей придется
Но едва я вошел, настороженность вернулась, и Стоун встал мне навстречу, разрушив впечатление интимности.
— Прошу прощения у вас обоих, — сказал я. — Я не пришел бы сюда без приглашения, не будь мое дело столь важным. Мистер Стоун, пожалуйста, на два слова наедине.
Элизабет встала.
— Оставайтесь здесь. У меня есть дела наверху. Я вам не помешаю.
Она быстро вышла из комнаты, и Стоун посмотрел на меня со смесью любопытства и (я видел) немалого раздражения.
— Как я и сказал, прошу прощения. Однако мне нужно послать телеграмму Уилкинсону так, чтобы никто больше ее не прочел. Мне бы хотелось воспользоваться вашим телеграфом.
— Ну разумеется, буду счастлив услужить, — сказал он. — Полагаю, вы хотите послать ее сейчас, сию минуту?
— Сию минуту, — ответил я, — или хотя бы как можно скорее. Думаю, до завтра она ждать не может.
— Вы в состоянии сказать мне, о чем она? Разумеется, я помогу вам в любом случае, но, сами понимаете, вы разбередили мое любопытство.
— Думаю, могу. Полагаю даже, это удачная мысль. Мне нужно удостовериться, что я не попал впросак. Дело в «Барингсе».
Я сел и рассказал ему про замечание Штейнберга на его обеде, про мою встречу с Юбером на ипподроме и про заключение, к которому пришел, изучив вывод драгоценных металлов из Английского банка.
— И вы полагаете, это скоординированное наступление на Лондон?
— Да, полагаю, хотя у меня нет доказательств. Несомненно, удивительное было бы совпадение, если бы дела обстояли иначе. В настоящий момент это не имеет значения. Важно другое: в четверг станет ясно, что выпуск «Барингсом» облигаций займа провалился; люди начнут спрашивать себя, достаточно ли у него денег, чтобы покрыть обязательства, — вполне оправданно, поскольку денег у него доподлинно недостаточно. Начнется погоня за золотом — и в «Барингсе», и во всех прочих учреждениях Сити. Английский банк не сможет обеспечить требуемое золото; «Барингс» рухнет, и Английскому банку придется приостановить конвертируемость. Предоставляю вам решать, каковы будут последствия.
Стоун потер подбородок и задумался.
— Довольно просто. Банковские ставки взлетят, учреждения пойдут ко дну, вкладчики обанкротятся, компании лишатся финансирования, торговля будет подорвана. Возможные последствия будут множиться и множиться. Впечатляет.
— Прошу прощения?
— Я говорю отвлеченно. Трудно не восхищаться отличной и хорошо проделанной работой. Но, как вы говорите, не имеет значения, спланировано это или нет. Вопрос в том, возможно ли как-нибудь это остановить. Например, будет ли — и какая — разница от того, узнает ли Уилкинсон, а через него, полагаю, Английский банк, правительство и «Барингс», что вот-вот
— Если они будут готовы, то по крайней мере смогут привлечь все золото, какое сумеют в других банках. Его, возможно, хватит, чтобы остановить разрастание паники.
Стоун покачал головой:
— Очень сомневаюсь. Если вы правы, многие иностранные учреждения в Лондоне уже имеют подписанные требования на выдачу золота и только ждут случая их предъявить. Чтобы с лихвой подстегнуть панику. Я хочу сказать, попробовать, разумеется, стоит, если власти так решат, но, сомневаюсь, что получится. Гм-м.
— Что?
— Извините, — сказал он с тенью улыбки. — Я просто подсчитывал, насколько пострадаю я сам. Какая жалость, что вы не узнали этого вчера. Тогда я мог бы вовремя уйти с рынков. А теперь, сдается, я потону со всеми остальными; моя участь связана с падением этого глупца Ривлстока. Что за докучная личность. Тем не менее, полагаю, если я прикажу моим людям продавать с раннего утра в понедельник…
— Но это только прибавит паники… — не веря своим ушам, сказал я.
Стоун посмотрел на меня удивленно.
— Возможно, но не понимаю, почему я должен обанкротиться из-за самонадеянных амбиций и недальновидности лорда Ривлстока.
Я уставился на него во все глаза. Я прекрасно знал, что мягкая манера Стоуна только скрывает натуру и поступки одного из самых безжалостных коммерсантов. Но никогда не ожидал, что он будет настолько непатриотичен.
— Не тревожьтесь, — сказал он, словно прочитав мои мысли. — Самосохранение и патриотизм не полностью несовместимы. Меня это не обанкротит. С другой стороны, я окажу любое посильное содействие. Я вполне — вероятно, больше вашего — сознаю, сколь огромным вредом все это может обернуться. Крах финансовой системы Империи не в моих интересах. Совсем наоборот. Я завишу от рынков в плане денег, от поставщиков в плане выполнения поставок, от правительства, чтобы у него были гарантированные налоговые поступления для военных заказов. И я завишу от репутации Британии, чтобы мои компании получали преимущество на внешних рынках. По этим причинам я помогу, если сумею.
Он встал.
— И начать мы можем, поехав в контору и послав вашу телеграмму. Мне придется поехать с вами. Вы умеете обращаться с телеграфом?
Я кивнул:
— Думаю, да.
— Хорошо. Она попадает в мою контору в Лондоне, дальше ее придется доставлять из рук в руки. Не волнуйтесь, Бартоли, мой человек там, исключительно лоялен и тактичен, и я отправлю ему распоряжение доставить телеграмму лично и ни с кем про нее не разговаривать. Он сделает как сказано.
Этого должно было хватить. Мы вышли и велели принести пальто. Пока мы одевались, спустилась Элизабет.
— Вы уходите? — спросила она с явным разочарованием.
— Боюсь, что так, графиня, — ответил Стоун. — Мистер Корт умеет убеждать, и я ни в чем не могу ему отказать, даже под угрозой лишиться вашего общества.
— Но вы вернетесь?
— Буду счастлив.
Меня она не пригласила, заметил я, чуть раздраженный, что меня обошли вниманием. Я застегнул пальто, и Стоун вышел первым. Тут она взяла меня за локоть.
— Какие-нибудь новости? — негромко спросила она.