Падение терратоса
Шрифт:
– В смысле "распущены"?
– А вот как хотите, так и понимайте, - раздраженно ответил профессор, - новому парламенту наша экспедиция больше не нужна! На завтраке все обсудим, не опаздывайте.
Глава вторая
Дождавшись, когда все закончат с завтраком, дабы не портить аппетит, профессор прочитал вслух распоряжение научного департамента при парламенте, точнее, ту его часть, которая касалась
"...из соображений целесообразности и экономии средств департаментом по науке при парламенте принято решение о прекращении экспедиции. Профессору Дакту подготовить документацию и карты геологических исследований для передачи в архив университета. Капитану Волье предпринять все меры безопасности для достижения ближайшего населенного пункта, на территории которого есть действующий отдел тайной жандармерии, и передать технику и материальные ценности. Участникам экспедиции выражается благодарность в виде выплат согласно табелю должностей".
– Значит что, все закончилось?
– Крей почесал поросшую щетиной щеку.
– Да, все закончилось.
– А что там про выплаты?
– снова поинтересовался Крей.
– С пилотом переданы средства для расчета, - ответил профессор, - по прибытии в... эм... Волье, что у нас ближе всего?
– Дастен, там и контора тайной жандармерии есть и железная дорога действует.
– Кстати, в распоряжении сказано, что завтра утром из этого вот Дастена прибудет инспектор тайной жандармерии для нашего сопровождения. Так что сегодня сворачиваем лагерь, я займусь документацией, а завтра с утра выезжаем.
– Пойду тогда собираться.
– Кинт встал из-за стола.
– В Дастене предстоит озаботиться санями и купить еще одну лошадь.
– Все же в Конинг?
– спросил Волье.
– Да, во всяком случае, до весны, а там видно будет.
День для участников экспедиции прошел в суматохе. Собирали лагерь, упаковывали оборудование и крепили все на первом этаже вагона. Профессор и студенты не вылезали из купе и готовили документы к архивации. Механики несколько раз запускали силовую установку и даже проехали несколько метров, проверив трансмиссию. Кинт тоже все уже упаковал и увязал... по большому счету - пожитков немного, ранец да походный баул, единственным ценным предметом, который он упаковал на дне ранца, являлась шкатулка с кошельками, набитыми монетами и самородным золотом.
– В тепле поедешь или с нами?
– спросил Крей, загородив вход в купе.
– С вами, Борт уже обижается... куснул меня на днях... не сильно, вроде как характер показывает.
– Да, он у тебя с характером, - согласился Крей, - слушай, а может, ты со мной, на юг?
– Нет, дружище... я боюсь ехать на юг, слишком много поводов у меня там для того, чтобы снова влипнуть в какую-нибудь историю, и вообще...
– Маани?
– И она... слушай, вот чего ты пришел? А?
– Эм... ты чего?
– Чего ты лезешь со своими расспросами? Какое тебе дело до Маани?
– Ты чего, Кинт?
– отступил в коридор Крей, - чего ты завелся?
– А чего ты лезешь с дурацкими расспросами?
– Хорошо, - Крей выставил ладони, - ухожу... завтра не проспи
– Не просплю.
Как только Крей ушел, Кинт сел на кровать, расстегнул клапан ранца и достал трубку. Громко сопя, повертел ее в руках, набил табаком и закурил. Как же порой достает Крей своей простотой... Вот и теперь... Кинт всеми силами пытается задвинуть мысли о Маани, он уже смирился, почти успокоился, и тут этот бесшабашный Крей со своими расспросами...
– Окно-то открой, надымил!
– Скинув бушлат, Волье уселся рядом.
– Собрался?
– Да.
– Я с ребятами объехал все кругом, вроде спокойно.
– Это хорошо, значит, поедем верхом в колее от колес машины, все легче лошадям.
Ночью Кинт спал беспокойно, то и дело просыпался, вставал и шарахался по вагону. В очередной раз проснувшись, он потрогал радиатор парового отопления - еле теплый, в купе холодно, железная скорлупа машины быстро поглощает тепло и остывает.
– Бездельники, уснули, что ли?
– Кинт начал одеваться, чтобы посетить машинное и отругать дежурного машиниста.
Уже привычными движениями Кинт напялил свою портупею, пошитую умелым мастером, проверил оружие и накинул бушлат.
– Ты куда?
– открыл глаза Волье.
– В машинное схожу, совсем распоясались, чуешь, как холодно?
– Сходи, не пристрели только никого, - отвернувшись к стенке и укрывшись одеялом, ответил Волье.
Открыв люк на смотровую площадку, Кинт сразу втянул голову в плечи и задержал дыхание. Сильный ветер и холод, заставляющие проклинать природу в этом ее проявлении, не давали вдохнуть. Кинт, держась за поручни, добрался до машинного и пару раз долбанул сапогом в люк.
– Ты нас заморозить решил?
– спросил он показавшегося в люке чумазого машиниста.
– Отсекатель заклинило, я вручную подачу пара регулирую...
– Плохо регулируешь, в вагоне холодно, сейчас профессор начнет зубами стучать, и будет потом тебе с утра... а если конденсат перемерзнет?
– Мастер Кинт, стравите конденсат, пожалуйста, мне никак не отойти.
– Ладно... сейчас, смотри только, как давление спадет, сразу на первом контуре клапан открой.
– Хорошо...
Услышав приближающийся гул, Кинт выбрался из машинного на смотровую и увидел приземлившийся скревер. Прозрачный колпак откинулся, пилот вылез на крыло и помог выбраться пассажиру с увесистым баулом. Скревер поднялся в небо и направился на юг, а пассажир, приветственно вскинув руку и по колено утопая в снегу, направился к экспедиционной машине, подняв меховой воротник форменного пальто.
Кинт открыл люк и громко крикнул:
– Профессор, похоже, прибыл сопровождающий инспектор!
– Да-да, спасибо, Кинт, я слышал.
К утру вагон более или менее прогрелся, и Кинт, поставив в столовой на печь большой медный чайник, вернулся в свое купе.
– Все механики живы?
– сел в кровати Волье.
– Угу, - Кинт положил ладони на радиатор, - вот, совсем другое дело... Кстати, окончание экспедиции, может, и верное решение, машина требует серьезного ремонта.
– Может, и верное, - согласился Волье.
– Я слышал скревер?